Шпилли-Вилли

Легко ли быть молодым-3. Часть 7

Инна Сергеевна замерла и закусила губу. Верзила руками сильно развел в стороны её пышные ягодицы, чтобы партнер быстрее вошел. Женщина в голос вскрикнула - половина члена истомившегося в нетерпении шустрика, с натягом преодолевая спазм её мышц, всё-таки проникла вглубь её, густо смазанного кремом для загара, скользкого ануса. Когда залупа пролезла внутрь, он обхватил бёдра женщины и, одновременно резко двинув тазом, вогнал свой член в её кишку. Инна Сергеевна отпрянула и от этого движения хуй шустрика полностью в неё погрузился. Инна взвизгнула, а насильники заработали в ней в обеих её дырках.

- Ой, а-а-а-а-а-х! Не надо так сильно! Мальчики! Прошу вас, полегче! - женщина оказалась зажатой между двух, ебущих её, горячих деревенских парней. Верзила подбивал её снизу, держа за полные, мягкие бёдра. Шустрик толкал сзади, обхватив за плечи, навалившись на спину и ритмично двигаясь своим членом в заднице голой Инны Сергеевны.

- А-а-а-а! Больно!!! - она попыталась отодвинуться, чтобы хуй парня не всаживался в её попку глубже.

- Да нет, щас тебе будет приятно - ухмыльнулся верзила, - Давай, подмахивай, блядища! Лови момент!

Инна Сергеевна стонала и охала, извиваясь на двух хуях деревенских парней, ебущих её одновременно в пизду и жопу. С замужней, порядочной женщиной, педагогом с десятилетним стажем, никогда не делали такое прежде.

Сивый взял её за подбородок:

- Тебя как зовут, красотка?

- Инна: Сергеевна: - пролепетала воспитательница детского лагеря распухшими губами.

Обалдевшему от такой дерзости Сивому захотелось унизить её.

- А меня Андрей Викторович, а для тебя просто - хозяин! Ну, отсоси у меня, Инна Сергеевна. - нарочито ласково произнес насильник. Он схватил женщину за волосы.

- Нет, не надо! Ну пожалуйста, не надо его: мне в рот! ОН же был у меня ТАМ! У меня же там: клоака! . . - слабо запротестовала она.

- Соси! Давай! - Сивый приставил член к её губам. Член ткнулся в судорожно сжатые губы женщины. Он водил членом, побывавшим у неё в прямой кишке, по губам строптивой городской женщины, взяв её за волосы, и приговаривал при этом:

- Культурная?! Сосать! Соси культурно! Глубокий заглот!

Одной рукой вцепившись в волосы Инны Сергеевны, другой он сжал ей горло, заставив открыть рот, куда немедля всунул свой хуй, только что побывавший у Инны в попке.

- Не вздумай укусить, сучка городская! Удавлю!

Она начала сосать его вяло и покорно. Тогда он увеличил темп, и стал его насаживать ей в рот по самые гланды. Раздались характерные чмокающие звуки. Потом он стал заталкивать ей член то за одну щёку, то за другую. Чмокающие звуки становились всё громче.

- Соси, шлюха! Соси, давай, - Сивый взял её за затылок. Женщина задвигала головой в такт. Глаза у Инны Сергеевны полезли из орбит, она стала издавать рвотные звуки, но при этом ещё и постанывала от боли, её долбили одновременно в пизду и в очко.

Теперь насильники действительно ебали её одновременно во все дырки! Голая Инна извивалась на ебущих её трёх хуях! Продолжалось это несколько минут.

- Эй, Грубый! Секель, секель потри этой шлюхе городской! Хочу посмотреть, как она обкончается!

Лежащий под Инной Грубый нащупал клитор женщины и стал массировать его, она протестующее замычала. Кабан тем временем мял ей трясущиеся сиськи, оттягивая соски, а Бык стал щипать её за пухленькие бока.

И тут Инна Сергеевна не смогла уже сдерживать себя. Лицо её, с хуем во рту, такое строгое и суровое с подчинёнными ей детьми, исказилось от приближающегося оргазма. Она подалась попкой назад, забыв про боль в анусе и насаживаясь очком на член шустрика до отказа, вновь замычала: Попка насилуемой женщины ритмично задвигалась: Она начала кончать:

Насильники кончали одновременно с ней - она хрипела и беспорядочно дергалась. Первым кончил верзила. Казалось, что Инна Сергеевна чувствует каждую пульсацию его члена, закачивающего сперму в растраханую пизду замужней женщины, содрогаясь судорогой от каждой новой порции семени. Шустрик тоже кончил. Постанывая от наслаждения, он разрядился в зад Инны и встал, пошатываясь. Его член выпал из её жопы с чмоканьем. Грубый вылез из- под широко раздвинутых ляжек женщины и тоже, с очень довольным видом, поднялся на ноги. Сивый застонал, кончая Инне Сергеевне в рот, и отпустил её голову. Женщина захлебнулась его спермой, закашлялась. Я думал, она сейчас блеванёт. Но нет: Она замерла, стоя на коленях и подрагивая всем телом, а потом повалилась на бок и от стыда закрыла лицо руками. Через пару минут тяжело перевернулась на спину и обессилено раскинула на стороны руки. Она лежала голая, а насильники стояли над ней, тяжело дыша.

Наконец все удовлетворили свою похоть. Изнасилованная Инна Сергеевна лежала на полотенце, закапанным спермой, голая, с раздвинутыми красивыми ножками. Между ног и на ляжках всё блестело, её грудь тяжело колыхалась от её запыхавшегося, сбившегося дыхания. Половые губки были красные и мокрые, по промежности текла сперма. Из её попки тоже сочилось. Вкус спермотины, крема для загара и содержимого её собственной прямой кишки был у неё во рту, её чуть не рвало от отвращения. Ей было гадко и противно, она наверняка чувствовала себя грязной шлюхой. Повернув голову набок, она равнодушно смотрела в сторону.

Над пляжиком стоял запах разврата. Удушливый запах пота женского тела и пяти мужских тел. Терпкий запах спермы, похожий не то на запах сырой земли, не то на запах свежесрезанных лесных грибов. Мне, 13-летнему мальчишке, от всех этих запахов и от всего увиденного было нехорошо.

Отморозки натягивали свои штаны, отпуская в адрес лежащей, уставшей, измученной, изнеможенной женщины свои пошлые шуточки.

- Слышь, шлюшка, приходи завтра загорать, повторим!

- Если тебе мало ещё пацанов позовем! Гы-ы-ы...

- Классная сучка, давно таких сладких не драл!

Одевшись они ушли как ни в чем ни бывало, переключившись на разговоры о том что бы попить пивка.

Инна Сергеевна ещё пролежала какое-то время, потом поднялась, её ноги тряслись и дрожали. Мы, не шелохнувшись, смотрели на голую женщину и ждали, что будет дальше. Краем глаза я заметил, что Гошка расстегнул джинсы, спустил застиранные трусы и стал надрачивать свой истомившийся хуёк.

Инна Сергеевна пошла к речке. Прыгнув, сразу погрузилась в воду с головой. Я, было, подумал, что она решила утопиться в речке, не выдержав позора от того, что с ней сделали эти мерзавцы. Но она, конечно, уже давно не была невинной девушкой. Изнасиловние изнасилованием, но: Она вынырнула и стала шумно плескаться, судорожно подмываться, смывать с себя их сперму, которой они её накачали до краёв.

Наконец, она вышла из воды и направилась к своей одежде. Не спеша натянула на свои широкие бёдра свои маленькие плавочки-бикини, предварительно завязав на них шнурочки. Накинула на себя лифчик, вывернув руки, завязала на спине и шее завязочки и заправила тяжёлые груди.

Мы молча наблюдали за ней. Она достала из пакета пачку сигарет и закурила. Курила долго, жадно затягиваясь сигаретным дымом. Докурив сигарету, она горько усмехнулась и тихо сказала:

- Позагорала, бля! Да, уж: Попробовала: Во все дыры: Животные!!! Грязные скоты!!!

Потом достала помаду и накрасила губы. И наконец набросила на себя своё платье-халатик, которое лежало на песке и ничуть не помялось, пока её насиловали, небрежно застегнула пуговки, так и оставив его не застёгнутым сверху и снизу. Собрала свои вещи в пакет и медленно пошла к лагерю.

Гошка к этому времени довёл себя до оргазма. Он кончил. На густую зелёную траву полетела густая струя его спермы. Он рухнул на спину в траву с бессильно раскинутыми в стороны руками, с опустошённым, но довольным видом. Я попрощался с Гошкой и тоже побежал в лагерь, рассчитывая появиться там раньше Инны Сергеевны.

Так и получилось. Ещё через час в лагерь вернулась Инна. Она быстро прошла к себе в комнату и появилась только на вечерней линейке, когда все отряды строились на плацу. В белой блузке, чёрной юбке, колготках цвета загара. Она старалась делать вид, что ничего не произошло, хотя по ней было заметно, как ей неудобно ходить. Она никому об изнасиловании так и не сказала. Уже ничего не изменить, пусть лучше никто ничего не знает.

Дня три она ходила по лагерю задумчивая и отрешённая, думая о чём-то о своём. Наверно переживая своё моральное падение (о котором, естественно, никто ничего не знал) . В лагере знали, что она ходила загорать и её странное поведение объясняли тем, что она перегрелась на солнце. Ко мне она потеряла всякий интерес. Отстала от меня. Начисто забыла, что собиралась зачморить меня и "с треском выгнать меня из лагеря".

А мне Инна Сергеевна однажды ночью приснилась голая, во всей красе. Я видел её всю так ясно, как и наяву. Проснулся под одеялом в своей койке весь в поту. Мой писюн стоял, как столбик. Яички распухли. Я до умопомрачения хотел ебаться. Я вдруг вспомнил, что Гошка делал на берегу речки. Схватил всей ладонью головку моего члена. Она была вся в вязкой, скользкой жидкости, похожей на клей. Я и провести ладонью по всему члену не успел, только пошевелил сжатым кулаком вокруг скользкой горячей головки, как в одеяло ударила тугая, горячая струя густой, вязкой жидкости и я почувствовал невероятное облегчение и полное опустошение, как Гошка тогда на берегу речки. И одновременно с этим я почувствовал глубочайшую грусть! Я понял, что детство кончилось. Вот здесь и сейчас. Что я никогда уже не буду тем, кем был до сих пор! Меня накрыла такая тоска! Но я закрыл глаза и сам не заметил как провалился в глубокий сон.

Вобщем смену в лагере я благополучно отсидел. За мной в конце месяца приехал папа. Он говорил мне, что я возмужал, что я молодец. Радостно обнимал меня. А мне было радостно только от встречи с моим папой. А в остальном: А в остальном мне было противно и гадко.

Ага! Возмужал! Научился курить и заниматься онанизмом! Матом ругаться я умел уже до поездки в лагерь. До джентельменского набора (пить) не хватает совсем не много. Вряд ли папа хотел для меня именно такого возмужания. Ну да ладно. Переживу. Папа доволен. Мама тоже. Значит всё ОКей.