Эффект Островского. Часть четвёртая. Маменька

Я не очень-то корила себя за то, что отдалась любимому сыну. А когда выяснилось, что беременности нет, то и вовсе успокоилась. Но постепенно во мне стало нарастать тоскливое чувство виноватости, от которого внутри становилось так же неприятно, как если бы несколько дней питалась только всухомятку. Я видела, что мой любимый принц страдает из-за невозможности удовлетворения естественного желания секса со своей любимой. Самой мне, по началу, было вполне достаточно просто видеть моего принца, кормить его, обихаживать и любоваться его молодой красотой.

Да. По отношению к нему у меня, в начале, не было плотских желаний. А мысль о греховности инцеста, которая пряталась где-то в подсознании, дополнительно тормозила развитие сексуального влечения. Однако, смотреть на страдания любимого и противостоять усиливающимся приставаниям молодого самца становилось с каждым днём всё труднее и труднее.

Коленька часто подходил ко мне сзади, обнимал, подхватывая грудь, нежно целовал меня в шейку и через одежду упирался своим штырём мне в попу. В такие минуты у меня внутри что-то сжималось, и я замирала. Мне хотелось повернуться, вытащить его член из штанов и посмотреть на него. Просто посмотреть. Ну, может быть, слегка погладить и примерить - как он будет смотреться в моей руке. Но я терпела и сдерживалась.

Когда Коленька нежно обнимал меня сзади, я чувствовала, что это - мой любимый. Но, при этом, я не видела его лица и всё во мне трепетало от прикосновений того невидимого и потому таинственного, того чуть-чуть неясно-мерещившегося в эротических мечтаниях ещё с девических лет. В такие минуты я забывала, что он - мой сын. В такие минуты мне начинало казаться, что за спиной - мой главный любовник, имеющий на меня неограниченные права. И всё, что бы он ни сделал, будет принято мною с любовью, нежностью и наслаждением...