Шпилли-Вилли

Фокус с исчезновением. Часть 23

Финалгон был таким крепким, что жжение более-менее стихло лишь к вечеру. Ночью я то и дело просыпалась от непрекращающегося, хоть и притуплённого жжения на некоторых участках кожи. Немного мази оставалось на покрывающей матрас плёнке, и, собрав все свои силы, я перевернула его другой стороной, чтобы не соприкасаться с ними. Однако, жуткая мазь продолжала напоминать о себе везде, где кожа касалась плёнки и где скапливалось естественное тепло, .

Эш появился поздно, принеся еду... ужин, по моим вычислениям. Я заметила, что в последнее время он начал приходить ко мне регулярней, и во время вчерашней прогулки это подтвердилось. Тогда было уже за полдень, и это совпало с едой, которую я получила. Меня кормили всего дважды в день - утром и вечером, по моим вычислениям. Утром обычно были фрукты и хлеб - с вареньем или веджимайтом, в лучшем случае - в то время как "ужин" составляли макароны и что-то вроде рагу, которое я ела ложкой. Что и говорить, рацион не из питательных - и, глядя в зеркало, я видела, что заметно сбросила вес.

В тот вечер меня ожидала запеканка с горохом и фасолью - явно из магазинной коробки. За едой последовал видеофильм. Эш ничего не сказал - просто открыл дверь, толкнул поднос в комнату и ушёл. Мой ошейник снова был прикован цепью к столбу, и сейчас он укоротил её настолько, что мне пришлось лечь на пол и тянуться изо всех сил, чтобы достать до подноса. Видимо, этим Эш в очередной раз напомнил мне, до чего я беззащитна. Какие бы поблажки он мне не делал, они оставались поблажками, и он мог отнять их у меня при малейшей провинности с моей стороны - или по собственной прихоти.

Видеофильм не был чем-то из ряда вон - обычный чешский фильм, записанный на CBS - но для меня настоящей роскошью было свернуться на постели калачиком и раствориться в другом мире, забыв про свои страдания и ожидавшую меня неизвестность.

* * *

На следующий день Эш пришёл с извинениями - конечно же, не без фиги в кармане.

- Мне очень жаль, что вчера с мазью получилось так нехорошо, - объяснил он. - Я приложу все силы к тому, чтобы такого больше не произошло. - Он помолчал. - Если, конечно, ты будешь меня слушаться и будешь вести себя хорошо. - В голосе его звенела сталь, хорошо сочетавшаяся с холодом его взгляда. - Я думаю, ты хорошо помнишь, что с тобой было, Джен. Ты ведь знаешь... всё, что я делаю, направлено только на твоё благо, и ты должна понимать, что поблажки не даются просто так, и что они не принадлежат тебе по праву.

Представь, что вчерашнее сопровождалось бы поркой? А потом ещё порцией финалгона? Подумай об этом. Подумай о зажимах у себя на сосках, если обработать их перед этим финалгоном... Подумай ещё раз о своём поведении. Не забывай о возможных последствиях, и думай, хватит ли тебе сил, чтобы выдержать эти последствия. Так вот, Джен - не хочешь ли выйти сегодня на прогулку?

- Мне будет больно, сэр? - осторожно спросила я. После двух последних дней у меня были причины осторожничать. Я не верила Эшу ни на грош. Каждая его так называемая поблажка доставалась мне дорогой ценой, и я ещё не знала, чем грозит мне предстоящий променад.

- Нет, Джен, на этот раз ты отработала свою прогулку. Посидишь часок под солнышком. Книжку возьмёшь, крем от загара... настоящий, на этот раз. Я же ведь не зверь какой-нибудь. - Он усмехнулся, но я знала, что моя ответная улыбка выглядит довольно бледно.

Я едва могла поверить в то, что происходит - спустя примерно месяц я наконец-то могла видеть мир за пределами своей темницы. По моим подсчётам, я провела в заточении порядка пяти недель - исходя из характера поведения Эша, его одежды, еды и остальных примет, по каким я могла вести подсчёт.

День был жарким и солнечным, около тридцати градусов - обычная погода для февральского Брисбена. Эш пристегнул к моему ошейнику цепь и обмотал другой конец вокруг жакаранды, росшей во дворе, после чего вернулся в дом. Я сидела в тени дерева, слишком взволнованная, чтобы читать, и жадно изучала всё вокруг, пытаясь понять, где нахожусь и как отсюда можно сбежать.

Я обрадовалась и огорчилась одновременно. Забор, окружавший это место, с виду был не таким уж и страшным, но в некоторых местах перелезть через него было бы непросто, особенно в моих цепях. Задний двор был довольно просторным, примерно двадцать на сорок метров, и пологим склоном спускался в сторону от дома. Вся растительность располагалась в основном по краю двора. Периметр стерегли большие эвкалипты, за которыми виднелась сетка ограды метра полтора вышиной. За сеткой по-прежнему не было видно ничего, кроме густой растительности. Вокруг не было видно домов, обитатели которых могли увидеть или услышать меня - но этого следовало ожидать. Старина Эш не собирался выставлять меня напоказ соседям, это уж как пить дать.

Отсутствие жилья по соседству меня разочаровало, но при виде окружавшей дом густой растительности я ободрилась. Видимо, жилище Эша располагалось возле какого-то заповедника или лесопарка. Невдалеке, примерно в километре отсюда, я видела холмы без каких-либо признаков застройки. Я всё больше укреплялась во мнении, что нахожусь где-то к западу от Брисбена.

Сам же дом не представлял из себя ничего особенного - судя по всему, его перевезли сюда целиком и водрузили на стальные опоры, которые затем обложили кирпичом по кругу, образовав моё нынешнее жилище. Деревянный, с ржавой гофрированной крышей, дом являл собой яркий образчик архитектуры пятидесятых, отличавшейся разве что маленькими окошками да общей нехваткой воображения. Видимо, это был перевезённый откуда-то дом государственной постройки - такие можно купить тысяч за пятьдесят-шестьдесят вместе с доставкой прямо во дворе, где их рекламируют. Его можно было как-нибудь с выдумкой покрасить, но в остальном он абсолютно ничем не выделялся. Мне было видно лишь его заднюю стену и одну боковую. Вдоль задней стены тянулись крытые ступеньки, которые спускались на небольшую веранду с дверью, выходящей на газон. Я поняла, что на этой же веранде находится дверь в мою темницу, ключ от которой носил при себе Эш.

Я провела этот час, разглядывая сад и даже не открыв книгу. Высокая трава удачно сочеталась с остальной растительностью, разросшейся и неухоженной. Под тенью жакаранды было тепло и хорошо, и я даже забыла про свои цепи, рассматривая сад, запоминая его планировку, месторасположение каждого дерева, сушилки для белья, тропинки, ограды и растений за ней. От видимой мне стены дома тянулся деревянный забор высотой в мой рост, под прямым углом отходя к боковой границе участка и надёжно отрезая задний двор от любопытных взглядов.

Вплотную к дому в заборе находилась калитка - несомненно, запертая. Вряд ли, скованная таким образом, я смогу перелезть через этот забор - не говоря уже о том, что перед этим ещё нужно как-то снять цепь на ошейнике. В моей жизни внезапно появилась надежда, и нужно было не упустить этот случай. Я укрепилась в своей решимости быть самой смирной и покорной рабыней на свете, планируя тем временем свой побег в самом укромном уголке сознания.

Глава 10

Моя прогулка прошла безо всяких последствий, вопреки моим худшим ожиданиям. Затем жизнь снова поскучнела. До сих пор Эш заходил домой, казалось, лишь от случая к случаю. Он объяснил, что потратил свой отпуск на хлопоты с моим имуществом и чтобы дать мне время обжиться. Я сделала вывод, что на прогулку меня вывели в воскресенье, ибо пять суток после этого я провела у себя в темнице, запертая с книгой и иногда - с видеофильмом, когда он давал себе труд записать его для меня.

Нечего и говорить, что жить таким образом было не слишком весёло. Кроме обычного завтрака и ужина, мне было бы совершенно нечем заняться, если бы Эш не решил, что в его отсутствие мне не помешает дополнительная стимуляция. Именно поэтому мои руки были скованы теперь сзади. Само по себе - мелочь, но для Эша каждая мелочь служила на благо общего замысла.

С этой целью между ног у меня снова оказалась стальная полоса - с двумя вибраторами, конечно же, которые он включал после завтрака. Но, как и следовало ожидать, для Эша теперь этого было мало. Я обнаружила, что на этот раз затычки крепко привинчены к стальной полосе, соединяя все три части в единое целое. Также выяснилось, что с внешней стороны полосы, между ног и аккурат посреди двух вибраторов находилась петля, к которой Эш пристегнул закреплённые у меня на лодыжках цепи.

В итоге всякий раз, когда я делала шаг, лодыжки натягивали и отпускали полосу - из-за чего, в свою очередь, приходили в движение и затычки внутри меня. От этого зад натирало и жгло, но вместе с тем моё лоно пульсировало и судорожно сокращалось всякий раз, когда мне приходилось много передвигаться. В этом, правда, не было необходимости, так как даже сидение на месте заводило меня не на шутку. Скованными позади руками я не могла достать до промежности, поэтому выбора у меня оставалось мало - приходилось ходить по своей темнице взад-вперёд, чтобы хоть как-то довести себя до финала.

Но даже это давалось мне нелегко. Со скованными позади руками и лодыжками, прикованными к полосе между ног, я больше не могла выпрямить ноги как следует и была вынуждена передвигаться либо полуприсев, либо очень сильно сгорбившись. Короче, это был изнурительный труд. Колени и лодыжки, от постоянного передвижения внаклонку, всё время болели - а также оттого, что я, конечно же, подолгу тёрлась о раму кровати. Всякий раз при этом я потела и ругалась, изо всех сил пытаясь достичь оргазма, но потом безо всякого стыда кричала, когда спазмы, расходившиеся от влагалища, уничтожали последние крохи моего самообладания. Силы мои убывали в прямой зависимости от количества оргазмов - достигнув первого, я оказывалась в плену всех остальных, которые мчались один за другим, не переставая. Ко времени предполагаемого обеда я уже едва не засыпала, не обращая внимания на случайные судороги во влагалище или заду.

Вернувшись, Эш разрешил мне снять эту полосу на ночь и, к моему удивлению, даже не потребовал секса. Видимо, если бы он рассчитывал на него, я бы не стала подвергаться такому обращению днём.

Таким образом прошла неделя, и я отчаянно надеялась к выходным хоть на какую-то перемену - ибо обнаружила, что поговорка "хорошего много не бывает" до боли близка к истине, особенно учитывая мою неспособность сопротивляться воздействию вибраторов по утрам.

Наступила суббота, и всё повторилось - за исключением того, что Эш не стал сковывать мне за спиной руки и включать вибраторы. Я понимала, что сейчас будет что-то новое, и была рада перемене, но мне не нравилась мысль об очередной дьявольской задумке Эша.

На этот раз меня, смазанную кремом, отвели наружу сразу после завтрака вместе со стальной полосой между ног, которая по-прежнему соединялась цепочками с браслетами на лодыжках. На этот раз он слегка ослабил их, и я могла ходить прямо. Руки мои не были скованы вместе, и я могла передвигаться почти без проблем, но при виде сушилки для белья и свисающих с неё верёвок с зажимами я задрожала.

- Н-нет, сэр, пожалуйста... - прошептала я, пока он вёл меня к сушилке за цепь, пристёгнутую к ошейнику.

- Что? - резко спросил он, остановившись и повернувшись ко мне. - Что ты сказала?

Я покачала головой, глядя себе под ноги. Он дёрнул за цепь, увлекая меня к сушилке.

- За такое тебе следовало бы надеть кляп, - заметил он, отстёгивая от ошейника цепь и прицепляя оба зажима к моим соскам. Я задохнулась от внезапной боли и прикусила губу, чтоб не вскрикнуть. - Но, думаю, на этот раз обойдёмся. - Он наклонился и включил моторчик, приводивший сушилку в движение. Меня потянуло вперёд за соски, и я двинулась следом, начиная своё круговое движение. Сколько же придётся пробыть здесь на этот раз? - подумала я.

Ясно было, что и теперь Эш решил оставить меня без кляпа не просто так. Я прекрасно знала, что мне предстоит мучиться, и он объяснил мне это самым недвусмысленным образом.

- Перед тобой стоит две задачи, Джен. Первая - тебе нельзя говорить. Вторая - тебе нельзя кончать. Сегодня я в хорошем настроении, поэтому помогу тебе в этом и не стану включать твоих маленьких приятелей. Впрочем, зная тебя, я подозреваю, что даже если ты будешь ходить с ними внутри просто так, то устоять тебе будет сложно. Если ты кончишь - а ты обязательно кончишь - и если я услышу в это время хоть один звук, тебе придётся ходить здесь ещё очень долго. По крайней мере, пока я не придумаю что-нибудь получше. Пока что, как я уже говорил, я в хорошем настроении, и дам тебе двадцать минут на прогулку.

Распорядившись таким образом, Эш ушёл за дом и вернулся оттуда со складным стульчиком и с газетой под мышкой. С сосредоточенным выражением лица он поставил стульчик возле сушилки и, устроившись в нём, углубился в чтение газеты.

Утро снова было прекрасным. Старый добрый Квинсленд - один день лучше другого. Ну или так убеждают нас туристические лозунги. Мой же день казался мне весьма далёким от идеала. Жужжание мотора, без конца тянущего меня по кругу за соски, было совсем тихим, и если бы я даже тихонько взвизгнула, Эш бы услышал. И без того соски болели так, что мне хотелось закричать в полный голос. Сейчас, по крайней мере, я хотя бы могла что-то видеть, и это хоть как-то облегчало мне новую пытку. Впрочем, сейчас это уравновешивалось волнительными ощущениями, разливавшимися между ног, и я пыталась игнорировать их, думая о чём угодно, кроме секса, и в отчаянии сосредоточившись на боли, терзавшей грудь. Я обнаружила, что почему-то боль контролировать проще, чем удовольствие, и постепенно погружалась в то пограничное состояние, которое открыла для себя во время предыдущих путешествий в сабспейс.

Судя по всему, и в этот раз у меня получилось, так как я унеслась за много миль отсюда, прежде чем мотор вдруг стих, и я, догнав зажимы на верёвках, остановилась и дёрнулась от боли.

- Умница, Джен, - сказал Эш, подходя ко мне и снимая зажимы.

От внезапной боли я издала стон и часто задышала, стиснув зубы и зажмурив глаза, превозмогая себя до тех пор, пока боль не утихла до приемлемого уровня. После этого к моему ошейнику снова прицепили поводок, и Эш отвёл меня к дому, увлекая меня на веранду, где была дверь в мою темницу.