Шпилли-Вилли

Сестры

Вечером того дня мы с Андреем были как в воду опущенные. Мы только-только начали осознавать наши половые приключения (слово «секс» тогда не употребляли), а тут облом и не на день, а почти на неделю! Нам отказали не только в этих самых «сношениях», но и в доступе к прелестям нашей «милой» Кати! И причину мы понять не могли. Скажу больше, мы в этот вечер даже курить не ходили, мы внимательно изучали, подаренное Катенькой, высоконаучное пособие по устройству, функционированию, и, даже, в некоторых местах по эксплуатации девственно-женского организма.

Великое, не побоюсь этого слова, произведение, которое попало нам в руки, было редчайшим раритетом и это при тираже в 100 000 экземпляров. Не взирая на «гигантский» объем в 36 страниц вместе с бордовой обложкой этот фолиант «Девочка. Девушка. Женщина» (мы прочитали все, даже типографские данные) открыл нам неимоверные горизонты познания женщины. Не могу удержаться от краткого изложения некоторых аспектов этого документа. Можно конечно пару абзацев и не читать, но все мое детство проходили под влиянием именно такого пресловутого «совка», который и мотивировал некоторые наши поступки. В то время, например, слова «е@аться» и «дрочить» были ругательными, но приемлемыми. А слова «секс» и «мастурбация» вообще не были известны и почти запрещены. Т.е. е@аться было можно, а сексом заниматься – нет!

Так чем же была для меня и Андрея эта книга? Энциклопедией, и никак не меньше! Это сейчас, увидев слово «фистинг», достаточно набрать его в поисковике и вам вывалятся миллионы ссылок с картинками, клипами, советами, воспоминаниями и медицинскими рекомендациями. А тогда узнать что-либо эдакое можно было только в разговоре с приятелями. А тут у нас появилась целая книга! Простите еще раз, но «не могу молчать»! Хочется привести некоторые выдержки из той книжки. Например, «настоящая брошюра рекомендуется молодым супругам, впервые вступающим в брак». Как оно? Или еще: «слово СЕКС является принципиально не приемлемым для описания интимных взаимоотношений между супругами, т.к. прямой перевод этого слова ПОЛ, не может охватить всю многосторонность и ответственность высокоморальных брачных отношений советской семьи». Не торкает еще?

Про введение даже сказать особо нечего, но мы с Андреем его тоже изучили: «Выполнение исторических решений XXII съезда КПСС (реально, номера я, конечно, не помню) не возможно без построения элементарной ячейки коммунистического общества – советской семьи!». Само собой разумеется, что я не смог пропустить и ключевую фразу этого документа: «Таким образом, понятно, что половой акт представляет собой процесс, направленный исключительно на оплодотворение, и является, в этом смысле, необходимой и обязательной частью брачных отношений. Однако, в силу большого числа сопутствующих малоэстетичных факторов, не может рассматриваться как основная часть гармоничных семейных отношений»!

Ну, наверное, уже хватит! Талмуд, конечно, был еще тот! Но в остальном, это было: «наше все»! В тот вечер полностью насладиться книгой у нас не получилось, двери-то не запирались, да и прикрыть мы их не могли, это вызвало бы подозрения у моей бабули. Благо у нас скрипели полы и об ее приближении мы знали заранее. Изучали мы книгу на столе, потому что он стоял в простенке за дверью в нашу пристройку. И если бабушка подходила к нашей комнате близко, мы успевали засунуть брошюру под клеенку. Конечно, мы первым делом нашли картинки. Их было довольно много и все черно-белые. В этой книжке было порядка 10 фотографий, хотя и не очень качественных, и 5-6 рисунков. Причем один из них – женские половые органы – занимал почти целую страницу.

Самой интересной была сводная фотка, на которой в фас были показаны в абсолютно голом виде (назову в обратном порядке): беременная женщина лет 25; она же, до беременности; похоже, что та же самая женщина, но лет в 16 (не удивляйтесь, но тогда понятия «педофилия» было совершенно неизвестно, а мужеложество уголовно наказывалось, как изнасилование); и девочка 8-9 лет. На фотографиях имелись пояснительные надписи и стрелки-указатели. Например, «волосяной покров лобка», «слабо выраженные большие половые губы», «изменение объема талии к 28 неделе беременности», «увеличение жировых отложений в подростковом возрасте». Мы офигели рассматривая эту фотку, и водили пальцем по стрелкам, выискивая «набухание молочных желез» или «паховую область».

Еще в книжке была рисованная (штриховая) картинка родов в разрезе. Я по малолетству вообще не представлял, как ребенок появляется на свет, а Андрей, хотя и слышал об этом, но никогда не задумывался, над тем как реально это происходит. Представляете наше состояние, когда мы увидели до каких размеров головка «плода» растягивает «родовой канал»? Мы выпали в осадок и минут пять, не меньше, тупо глядели на этот черно-белый рисунок и не могли поверить, что такое возможно! Много позже, дня через три глубокого изучения (уроки бы так учил – академиком был) «Девочек. Девушек. Женщин» мы обратили внимание на неуе@енный абзац. Точно не помню, но для любителей-гинекологов с инженерным уклоном постараюсь воспроизвести.

В этом разделе мы впервые прочитали слово «влагалище» и постепенно доперли, что происходит оно от слова «влагать»! Так вот, что там было написано (если память не изменяет): «Влагалище соответствует конституционному росту и до 8-9 лет его длина составляет около 6 см, а диаметр – 1 см. Увеличение влагалища происходит в период полового созревания. И если у девочек 12-13 лет его глубина не превышает 7 см при диаметре 2 см, то к 15-17 годам оно удлиняется до 8-11 см с диаметром до 3 см. В последующем размеры влагалища не изменяются, но увеличиваются возможности его безопасного расширения. Так, при медицинских обследованиях нерожавших женщин их влагалища раскрывались до 6-7 см при глубине около 16-18 см. Обычные роды также приводят к незначительному его увеличению». Как вам размерчики? Каким же тогда может быть это «незначительное увеличение»? Недавно услышал фразу на эту тему: «женское влагалище легко принимает форму и размеры, влагаемого в него предмета»! Истина, однако!

Ну, и закончу, наконец, краткое изложение нашего раритета, описанием того места, которое было отмечено Катей. Там было написано о личной гигиене девушек при менструации (которая и отделяла, по мнению автора, девушек от девочек). Речь на этой странице шла о том, что менструации происходят регулярно (называлось это тогда «регулы»), и в это время надо чаще мыться, не носить тяжести, не загорать и, главное, «вступать в половой акт категорически запрещается»! Что это за «регулы» мы, сколько не читали, так и не поняли, но врубились, что е@аться Катька нам не даст! Кстати, об отдохнуть от этого процесса, речь уже не шла! Уж на сколько чисто Катенька «выдоила» Андрея в этот день, но и он, прочитав пару страниц брошюрки, свой хер уже не согнул бы! А про меня и речи не было – я пару раз во двор подрочить бегал!

Спали мы плохо, и что мне снилось, я не помню, но утром мои плавки были все в высохшей сперме. Пришлось мне тайно от бабульки их стирать, а главное, сушить. Кстати, мне кажется, что у меня это была единственная «поллюция» в жизни. Андрюха мне ничего не сказал, но тоже стирался в этот день! После завтрака мы решили свалить в тихий уголок для очередного изучения «секретных материалов». Но у нас кончились «Столичные», а курить «Дымок», нам было уже западло. Пришлось сперва идти в магазин. Заодно надо было продолжить операцию «табак», т.е. закупку сигарет для моего дальнейшего безбедного никотинового существования.

Как я уже говорил, не взирая на установленный режим работы, магазин открывался часов в 11-00 и работал, пока были покупатели, примерно два часа. Разумеется, все кому надо было что-то купить, начинали собираться к 10-30. Нам было проще, продавщица с товаром проезжала мимо нашей дачи. Поэтому мы могли ее дожидаться с некоторым комфортом, сидя на лавочке перед домом. Сидели мы как на иголках! Засунутая за пояс треников, книжица жгла мне живот, видать хотела, что бы я и Андрей скорее начали ее листать. Курить тоже было нельзя – могли застукать соседи. Пропустить телегу с хлебным ларем и продавщицей мы тоже боялись. Вот так мы и просидели часа полтора! Измаялись мы, ожидая продавщицу, вот бдительность и потеряли.

Дождались мы, пока народ в здание магазина зашел, и ближе к нему подошли. Стояли на улице и считали скорость отоваривания граждан. Скорость была нормальная и через 15-20 минут мы оказались уже в помещении. «Торговый зал» был заставлен мешками, бочками и коробками, но человек 20 там помещалось. Правда видно было плохо – лампочка висела над самым прилавком, и после солнечного света все вокруг этого места, было как в полутьме. Мы о чем-то говорили и довольно громко. Вот это-то нас и подвело! Еще через пять минут я вдруг услышал странно знакомый звонкий голосок: «Дайте мне сто грамм «Театральных» и печенье». Пока я соображал, кто это говорит, и пытался разглядеть, за спинами взрослых, хозяйку голоска, прошло еще минуты две. В общем, что произошло раньше – я узнал Маринку или она уже подошла к нам я не помню, но Андрей внезапно замолк, как будто подавился.

Не сворачивая, и не выходя из магазина, прямо к нам протиснулась Марина. За ее спиной и немного дальше стояла ее сестра. «Здравствуйте! Дядя Андрей, мы уже договорились с бабушкой. Когда мы поедем на пляж? Где вы были?» - вот так в одну фразу и, не останавливаясь, выпалила Маринка. Стояла она, прижатая покупателями к животу и ногам Андрея, и глядела вверх. Ответил Андрюха с длинными паузами и заиканием: «Мы… это… были… уезжали… в лес. Здрасьте. Зачем… пляж? Какая бабушка?». В это время, очередной счастливый покупатель, выходя наружу, колыхнул толпу и Марина впечаталась задранным подбородком Андрею в поддых, ну, или немного выше и он вообще заткнулся. Девчонка, как ни в чем не бывало, продолжила: «Дядя Андрей, здесь толкаются. Мы с Дашей Вас на улице подождем. Ладно?». Еще одна длинная пауза, Андрей молчит, но я уже все прокрутил в голове: «Ага. Ждите девки! Мы счас придем!».

В общем, выползли они на улицу, а мы очередь свою ожидать остались. Андрей задумался и через несколько минут попытался ТАЙНО со мной переговорить. Тайно и в толпе! Во, прикол! «Послушай, давай уйдем куда-нибудь. Зачем нам с ними… Ну, как-нибудь свернем, ну, к берегу или еще куда» - полушепотом начал втюхивать мне Андрей. А я ему в ответ довольно громко: «А, чего? Ну, на фиг. Пойдем, потрепемся. На пляж мотанемся, ты ж там еще не был». Андрей опять еле слышно: «Ну, на пляж… можно самим. Потом. Или в лес. Зачем… они?». Я не въезжаю: «Так когда «потом»? Катюхи-то нет пока, вот и сплаваем, покупаемся, кукурузы натырим». Андрей свою линию гнет: «Не, ну, на пляж это, можно. Только одним. Завтра, например». Почувствовал я, что не хочет Андрей с сестричками на пляж ехать, но понял по-своему. Неохота, наверное, Андрею за малолетками следить, не хочет он «пионервожатым» быть. Подумал и говорю ему: «Можно и самим, но отмазаться-то надо! Сейчас пойдем и все им объясним». Андрюха в политес наш все никак въехать не может: «А чего говорить-то? Уйдем куда, да и все!». Тут я уперся: «Нет. Так не бывает. Нам сказали. Мы обещали. Причина нужна, иначе никак! Мы же слово давали».

Догнал ли Андрей наши морально-этические взаимоотношения или просто понял, что от разговора не отвертеться, но больше не возникал и тихонько до самого прилавка простоял. Короче, закупили мы две пачки «Столичных» и две пачки «Шипки» (больше брать было опасно – у продавщицы могли возникнуть вопросы – зачем так много) и вышли на улицу. Мы сначала подумали, что не дождались нас девки, но не успел Андрей облегченно вздохнуть, как из-за куста сирени выскочили (ну, не выскочили, а просто вышли) наши сестрички. «Пойдемте на речку, у нас там место есть» - сказала Марина, а Даша все еще как-то жалась и сзади стояла. Тут и я начал серьезно задумываться о том, что происходит. Они ведь хотели нас в свое тайное место отвести, а такое только друзьям известно было. К примеру, у меня с моим другом Сашкой такое место было, но никто из остальных наших приятелей его не знал. Получалось, что сестренки нас за друзей ближайших приняли, а это могло означать все, что угодно. Тем более что не пацаны, а девчонки это предлагают!

Ну, в общем, пошли мы следом за подругами нашими и оба задумчивые. Правда, думали об одном и том же, но по-разному. Спустились мы к самой реке, там, где деревенская купальня была («пляж», блин) и по направлению к их даче пошли. Метров через 50 повернули и вверх по незаметной тропинке поднялись к кустам орешника. Там Дашка, она первая шла, пару веток отодвинула и внутрь нырнула. Мы за ней. Вот это да! Зашибись! Должен сказать, место у девчонок было классное! Не чета нашему! Площадка была ровная и широкая, метра три, наверное. Заросли вокруг густые-густые, со стороны и не видно ничего. Ну, а уж как девчонки обустроили его, тут и говорить нечего. У нас-то на вытоптанной земле только бревно лежало, да пара булыжников (мы под ними свои причиндалы прятали – сигареты, спички). А у сестричек и тряпочки какие-то на ветках висели, вроде занавесок, и трава сухая на земле как ковер разложена была – в общем, комната была прямо как настоящая.

Тут отвлекусь. Понятно, что дословно о чем и как говорили я уже не помню, но без этой самой «прямой речи» не получается рассказать скдадно. Так что, конечно, допридумываю я слова-то конкретные, но основное направление бесед стараюсь не нарушать. Итак, продолжу. Пригласили они нас сесть (пока только Маринка говорила, а Дашка все молчала), но перед этим бревнышко они каким-то цветным покрывалом накрыли. Сели мы рядом и так классно, что рядом со мной еще какое-то место было, а справа, со стороны Андрея, от бревна может, кусочек размером с ладонь остался. Маринка перед нами крутится: «Это сестра моя старшая. Ее Дашей зовут. Она большая совсем, ей скоро 13 будет!». Опять поздоровались мы, но уже за ручку. Маринка посадила Дашу рядом со мной. Наверное, Дашка только на одну половинку попки своей села, потому что меня она не коснулась, а места все-таки мало было. Я, вообще-то, малость сник – Дашка оказалась старше меня, а это сразу снижало мой статус (не знал я такого слова, но смысл «дедовщины» это не отменяло). Так и получилось, что меня опустили, а Дашка из скромности не выпячивалась. Короче наша сторона притихла напрочь!

Зато вторая половина коллектива в лице Маринки развернула бурную деятельность. Здесь надо сказать, что Андрей в этот день оделся как на прогулку. Велосипеды мы не брали, поэтому он был в ШОРТАХ (я уже говорил, что для нас малолеток надеть шорты означало бы «потерю лица») и в рубашке с «петухами» (тогда были модны мужские рубашки все изрисованные картинками и узорами). И эта рубашка у него была не застегнута, а завязана узлом на животе! Что-либо изменить он уже не мог! Но, видимо, он очень сильно хотел тогда быть одетым по-другому! Все-таки ему уже было 18 лет, и волосатость у него тоже была вполне взрослая. Представляете картинку? На площадке, чуть больше метра шириной, перед 11-летней пигалицей сидит взрослый парень с голыми волосатыми ногами (ну, не очень волосатыми, но все же), и на его распахнутой груди тоже волосы кучерявятся.

Маринка хоть и трендела не переставая, но и глазками по голым Андреевым местам стрелять не уставала. Причем, делала она это, совершенно не стесняясь. За несколько минут такого откровенного внимания, Андрей просто вспотел. И не только! Маринка распиналась во все стороны! Она предложила нам (прежде всего Андрею) конфетки-леденцы – мы согласились. Потом она распечатала пачку печенья – мы отказались, во рту еще не растаяли «театральные». Потом она показала, что если отодвинуть занавесочку, то можно увидеть пляж. Потом рассказала, как они с Дашей траву с полынью сами перочинным ножом резали и сушили (а я все не мог понять, чем это так пахнет). Тут же достала откуда-то этот самый перочинный нож и нам посмотреть дала. Чуть позже Маринка чуть ли не в лицах рассказала, как они бревно три вечера с задов деревни тащили. Как прятали на ночь. Как чуть-чуть его в реку не упустили. Это был полный ПИСЕЦ! Еще раз повторюсь, что площадка была длинная, но узкая. И наши с Андреем ноги считай, всю эту ширину занимали. А Маринка скакала между нашими ногами, кривлялась и, жестикулируя – каждый эпизод озвучивала и показывала, и, главное, на Андреевы ноги и грудь во все глаза смотреть успевала!

Мы, в общем, немного прибалдели. Я от мельтешения Маринкиного, а Андрей… Короче, крутилась Маринка в основном у него под носом. Про ее форму одежды догадываетесь? Лето, солнце, деревня, дитятке 11 лет и это дитятко женского пола пошло в магазин (т.е. вышло в «свет»). Дневной туалет (не путать с вечерним) состоял из сарафанчика с юбкой на ладонь выше колена. Сандалики, правда, без носочков (бабушка не дала) и белье! Помните анекдот: «Муж: - Дорогая, ты же идешь к стоматологу, зачем тебе новый бюстгальтер? Жена: - Мало ли что». Так вот, как такового детского белья в стране тогда не было, но у всех оно было. И Маринка, идя в магазин, «мало ли что», одела узкие трикотажные трусики с розовыми цветочками.

Мне эти цветочки были не видны, но перед Андреем кокетка крутилась так, что юбка ее сарафана закручивалась и подлетала вверх еще на ладонь (примерно). Типа, ладонь ну, и что? А вот что! Посчитаем: рост пигалицы: 130 см; бедро от земли: 70 см; колено от бедра: 35 см; ладонь: 7,5 см. Отнимаем, прибавляем и получаем, что при взлете юбки, от бедра до нижнего ее края остается 20 см. И какой тогда зазор между юбкой и нижней полоской трусиков с цветочками? Врядли, больше 10 сантиметров! А если деточка еще и остановиться сумеет правильно, да так вовремя, чтобы ее юбка сбоку чуть не до пояса улетела! Или наклонится, чтобы достать или показать что-нибудь. И что выше тогда будет? Трусы или юбка? А все это время глаза мужские, где будут? Правильно! Там же они и будут, т.е. на нужном уровне! И сколько интересно вы продержитесь в такой ситуации? Ручаюсь, минут пять, не больше, а потом ваше естество в гору и попрет, и хрен его потом остановишь! Особенно, если той, что перед вами сарафаном крутит, это самое естество нормально жить не дает!

Андрей все-таки минут десять продержался, но не выдержал и спросил (сейчас обалдеете): «Девушки, а курить тут у Вас можно?». Мы все отпали – это кто здесь «девушки»? И у кого это «У Вас»? Во блин, как он одной фразой-то весь контингент в тупик поставил! Ну, нас с Дашкой-то, ладно. Но и Маринка-заводила опешила! И не покраснела она даже, а порозовела приятно так, и распрямилась как-то и еще чего-то, ну, впрямь она как барышня стала! Ровненькая такая, фигуристая, прямо выросла Маринка в один момент и форму женскую приобрела. Или показалось мне, но настоящая красавица вдруг перед нами из ничего возникла! Но не долго этот мираж нам глаза застил!

«Нет, вы конечно курите. Все мужчины курят. Но это очень вредно!» - ну и на хрена Маринка это сказала? Решила, видимо, в новой роли себя почувствовать. Сразу все обаяние пропало, и опять перед нами образовался мелкий бес в сарафане. Честно говоря, я как потерял чего, грустно стало. Ну, да ладно. Процесс-то дальше идет. А тут у нас «кино и немцы» пошли. Сигареты-то у Андрея в рубашке были, а вот спички в заднем кармане шорт. Пачку он легко достал и распечатал. Оторвал целлофан, фольгу выдернул, а куда выбросить не знает. Покрутил он комок в руке, а Маринка уже тут как тут: «Давайте, я выброшу. У нас тут и мусорница есть. Только вы ногу отодвиньте немного». Конечно, не планировала Маринка этой операции с мусором заранее, но вот сообразила мгновенно. Она до этого хоть и перед Андреем выделывалась, но реально между моими и его ногами крутилась. А как мусорницу открывать начала, так вроде ей между его ногами встать и пришлось. Утверждать не буду, но думаю, что дотянулась бы она до коробочки для мусора и с того места, на котором раньше стояла.

Но не дотянулась Маринка и расположилась на корточках между ног у Андрея. В начале спиной к нему села и чего-то внизу отодвинула и комок целлофана с фольгой выкинула. А потом повернулась она лицом к Андрею, но с корточек уже не поднялась. Устала скакать-то. Может я, часто описываю расположение действующих лиц (мизансцена, вроде), но как по-другому это самое расположение можно представить я не знаю. Ну, вот и опишу теперь очередную мизансцену. Андрей в шортах и распахнутой рубахе на бревнышке сидит. Левая нога его вытянута, а правая в колене согнута и далеко в сторону отставлена. Между его ногами Маринка на корточках сидит. Т.е. колени ее голые выше попки, а эта самая «пятая точка» едва земли не касается. Где юбочка ее сарафанчика находилась можно, наверное, и догадаться. Коленки не очень вместе сведены, а между ними локти почти ничего не закрывают, а на ладонях лицо лежит. И лицо это снизу вверх на Андрея смотрит.

Пока мусор убирался, Андрей уже успел и мне сигарету дать и себе в рот вторую сунуть и пачку убрать. Т.е. к тому моменту, когда Маринка повернулась к нему, нам осталось только прикурить. Но не тут то было! Андрей-то на наших спичках сидел. И сидя он достать их не мог! Конечно, интимному моменту прикуривания никто мешать не собирался. Все затихли, если не сказать – затаились. Но когда ожидаемое явление не наступает в течение минуты, то это уже не драматическая пауза, а полный провал. Зрители начинают волноваться и роптать. А если довести их до смеха, то все! Так вот и наша пауза затянулась. Чтобы достать спички Андрею надо хотя бы привстать, а у него между ногами невинное дитя сидит, и глазки ему строит!

Прервал Андрей, наконец, паузу и вставать начал. По идее, надо бы Маринке отодвинуться назад и все, проблемы нет! Но двигаться-то ей и некуда. Сзади куст орешника и крутой берег. Конечно, можно и в бок подвинуться, но по бокам ноги мужские мешают и хозяин их уже встает. Хотел Андрей полумерами обойтись, т.е. привстать немного и успеть коробок из заднего кармана вытащить, но не судьба! Раздавился коробок. Напомню, что в те времена спичечные коробки делались из пластинок шпона и были оклеены тонкой цветной бумагой. Если такой коробочек раздавливался, то рассыпался он на отдельные пластинки, которые еще и разламывались. Каша не каша, но из кармана приходилось выгребать горсточку деревянных обломков, спички и обрывки папиросной бумаги. Вот примерно такой мусорный набор и образовался из нашего спичечного коробка.

Не достал Андрей спички и плюхнулся своей жопой обратно на бревнышко, еще больше коробок раструхлявил. Но делать нечего, надо ему было все-таки встать. И он ВСТАЛ! Картина Репина «ПРИПЛЫЛИ»! Здоровый под метр восемьдесят парень стал на широко расставленные голые и волосатые ноги, а между его ногами присела на корточки 11-летняя девочка, которая с любопытством смотрит вверх. Только не в лицо парня, а прямо перед собой и видит широкий зазор между шортами и ногами. «Ну и чего там можно увидеть?» - спросите вы. А вот то самое мужское хозяйство, для сокрытия которого эти самые шорты и носят! Забыл Андрейка, что на нем трусы «семейные». Плавки-то его, сверхмодные, после ночных снов еще на спинке кровати сушатся, впрочем, как и мои.

Вот и пора уже здесь напомнить, что малость Андреева елдень, от вида Маринкиного, привставать начала еще тогда, когда та перед ним юбкой крутила. А он ничего лучше не придумал, как заправить свой, тогда еще не очень твердый, писюн в левую штанину. Ну, такое бывает – куда висит туда и торчит! Да и не смог бы он без особых телодвижений в нашем (девчачьем) закутке свой хер к животу прижать. Мы с Дашкой хоть и молчим грустные совсем, но смотреть-то смотрим. Понять, конечно, не можем ничего. Ну, сначала и так видок нехилый был, это когда Андрей только-только над Маринкой встал, а тут смотрим, у нее глаза круглые стали и она аж приподниматься начала. Андрей судорожно обломки спичек и заднего кармана достает и из одной руки в другую по частям их перекладывает. А Маринка в это время лицо от ладоней оторвала и под шорты Андрею смотрит. Потом одним движением как вцепится она своими руками в его бедро. Андрей от неожиданности аж присел, из рук спички посыпались.

Маринка руками к ноге его притянулась и совсем под Андреем оказалась. Андрей в раскоряку стоит, сесть уже некуда, только на Маринку. Испугался он, рот открывает, но кроме гыканья не говорит ничего. А еще через секунду и мы дышать перестали. Маринка свою левую руку Андрею в шорты засунула (как змея в нору ее рука в Андреевы шорты вползла). В общем, схватила она Андрея за его полувставший дрын и орет: «Дашка! Быстрей давай! Не верила! Вот он, здоровый какой! Чего сидишь, дура?». Понятно, что как сидела Дашка, так сидеть и осталась. И я сижу и гляжу, как в левой Андреевой штанине Маринкина рука возится (слово не могу подобрать, по сути-то, возится, но очень быстро). Андрей руки сжал со спичками, видно совсем растерялся и кулаками пытается на плечи Маринкины надавить и от себя оторвать: «Отпусти! Перестань! Да уйди, ты!». А Маринка как взбесилась, мало ей, так она и вторую руку туда же засунула. Не проблема двумя маленькими ладошками-то за Андрееву елду взяться, там еще и место останется.

Борьба «титанов» продолжалась с полминуты. Андрей шипит злобно и Маринку в плечи толкает, сначала сильно, а потом все слабее и слабее. А пигалица малолетняя сопит, и обеими руками в его достоинство вцепилась, почти висит на нем. Первый в себя Андрей приходить начал: «Марина, больно мне. Отпусти, пожалуйста». В ответ слышим: «Нет! Мне Дашка-дура не верила, что большие бывают! Пусть сдается!». Андрей опять: «Мариночка, ну, пожалуйста, больно очень!». Видим, немного расслабила руки Маринка, но все равно держит Андреева дружка двумя руками. «Дай, сяду. А то упаду сейчас» - сказал Андрей. Подумала Марина и немного подвинулась. Чтобы всю процедуру посадки описать, это целый рассказ написать надо. Сами попробуйте сесть на пол когда вас за прибор держат.

Ну, все-таки сел Андрюха на бревнышко, шорты натянулись, и руки Маринкины к его елде еще сильнее прижали. Поморщился Андрей, но промолчал. А вообще-то, все примолкли. Ситуация аховая, и что дальше делать никто не знает. О чем главная героиня думает, понять не возможно, хотя главное понятно – хочет она сестре доказать, что та дура. Сестра не ведется, испугалась, и сдаваться не хочет. Андрей вообще всего боится – он не просто старший, он единственный совершеннолетний. Остаюсь я. Вот мне и надо разруливать эту байду. Сначала я успокоился: никому не больно, все тихо, нас никто не видит, мы все вместе и рядом. Пока нормально. Чего каждому надо пытаюсь понять: Маринке правоту доказать, Андрею освободиться, Дашке – не знаю, мне… Ага, так что же мне с этого надо?

А надо мне, чтобы девок опустить и, прежде всего старшую – Дашку! Она не мычит, не телится. Как опустить в такой ситуации понятно – должна она нам (нет, главное – МНЕ) свой секрет показать. Но не ясно пока как этого добиться. Дело в том, что просто так ей это не надо, она пока при своих. Остается развести на… На чем же ее развести? На сестриных приколах, вот на чем! Андрей уже прихвачен (каламбур, однако) как ручками Маринкиными, так и в плане демонстрации своего секрета. Особо опуститься ему его возраст не даст, значит, не подведу я его больше того, как есть. Вот и план готов! Вперед!

«Андрюха, ты спички-то отдай» - говорю ему и руку протягиваю. Он мне все обломки отдал, а сам на Маринку смотрит, но странно как-то, уже не злобно и не очень раздраженно. Я прикурил и ему спичку поднес, чтобы руки у него заняты были. «А, что девчонки, курить будете?» - спрашиваю просто так, чтобы беседу поддержать. Вдруг, для меня совершенно неожиданно, из-за плеча Дашка пискнула: «Я пробовала». Я обернулся и, можно сказать, первый раз на Дашку внимательно посмотрел. Тудыть твою мать! А она розовенькая, губки влажные, глазки круглые, и что, главное, она уже нормально, всей задницей, на бревнышке сидит и ко мне прижимается. Когда успела, я даже не заметил! Но некогда мне, не до ощущений пока (хотя и очень приятных). «Счас! Все сделаем» - говорю и опять к Андрею поворачиваюсь. Достаю из его нагрудного кармана сигареты и тихо на ухо шепчу: «Потерпи немного».

Во интриган! Это я про себя. Даю сигаретку Даше, а сам подмигиваю и к уху ее наклоняюсь: «Что с Маринкой делать будем?». Она в ответ: «Я не знаю». Мне этого только и надо: «Ладно, я что-нибудь придумаю». А громко говорю: «Даша, ты сильно не затягивайся, а то кашлять будешь». Отвечает: «Я знаю». Пока мы с Дашкой прикуривали, закуривали, кхекали и пхекали, у нас за спиной ситуация не изменилась. Маринка двумя руками за Андреево чудо держится, не зажимает сильно, но и не отпускает, видать, в ступор впала (ну не в медицинский, в нормальный – чего-то сделала, а как теперь быть и не знает). Мне бы только не испугать ее. Но с Андрюхой интересные дела творятся. Он почти и не курит. Сам на орешник спиной откинулся и глаза прикрыл. Дышит глубоко и ноги у него подрагивают.

Я опять к Даше обернулся: «Слушай, а чего она делает-то? Чего Маринке надо?». Даша в полголоса: «Ну, это… она мне сказала… у дяди Андрея…, ну, как вы купались, рассказала. Вот!». Я плечами пожал, типа не понял: «Ну и чего?». Даша немного помолчала, какое-то решение приняла: «А я ей не поверила. Сказала, что не бывает такого. Только на картинках». Теперь я задумался: «Слушай, это ладно, потом разберемся. Как ее от Андрюхи-то оторвать? Что нам тут до ночи сидеть?». Даша: «А никак ее не оторвать. Она упрямая». Опять я промолчал: «Так чего получается? Пока она тебе не докажет, не отпустит?». Дашка замялась, но ответила: «Ну, да». Тут самый тонкий момент процесса наступил!

Снова я помолчал и спрашиваю: «Значит, никак по другому нельзя? Так?». «Ага». Я наклонился к Дашиному уху и губами по нему (хитрый, блин): «А ты сама-то, как?». Она не отодвинулась (видно завела и ее ситуация): «Чего я-то?». Я, почти целуя ее в ухо: «Ну, это, посмотреть-то, как? Не хочешь?». Она покраснела вся, но ухо не убрала и после паузы: «Ну, вообще-то… Я не знаю. Не видела я. Иногда… Картинки... Это, как его… Ну, ну… А, что, можно?». Все, попалась! Теперь, только вперед! «Понимаешь, я не знаю как Андрей, но я попробую. Только, смотри! Чтобы никаких! Да, так да! Договорились?». А сам вроде как в ее глаза посмотреть захотел, и по всей Дашиной щеке от уха до уголка рта так свои губы ни убирая, и повернулся, Ну, не поцелуй, конечно, но намек! «Ладно! Договорились!» - достаточно громко ответила Даша.

Теперь еще одна проблема – Андрея уговорить. Оборачиваюсь, правда, перед этим, якобы случайно, на голую Дашкину коленку руку положил. Не отодвинула! Класс! Сам к Андрею наклонился и шепчу: «Ну, ты как, нормально?». Отугукал он. Он вообще только угукал какое-то время. Типа «да» на мои вопросы отвечал, а сам балдел. Я на Маринку посмотрел, чего это Андрюха балдеет? А эта мелочь, как будто учил ее кто, елдак Андреев дрочит! Видно надоело ей просто так сидеть, так и начала она предмет руками ощупыать, а потом, наверное, и способ правильный нашла. Методом «инженерного тыка». Вижу, что парочка уже кайф ловит, и вокруг ничего не видит и не слышит.

Я воспрял духом: «Андрей, чего-то делать надо! Маринка тебя просто так не отпустит!». «Угу». «Может, сделать это, ну, чего она хочет?». «Чего?». «Ну, это, как его, ну, показать чуть-чуть». «Зачем?». Вот, едрит твою мать! Он слышит или нет? «Андрей, давай, пусть Дашка одним глазком глянет». «Куда?». Тут я не выдержал уже: «Туда! Куда еще? Пусть глянет, тогда Маринка отцепится!». «Пусть». «Ну, что может Даша на твой хер посмотреть?». Помолчал Андрей, но видно Маринка разговор наш слышала, и правильно все поняла. Сжала она его дрын посильнее, ей же тоже надо Дашке доказать, а чтобы доказать – надо показать! Вздрогнул Андрюха наш бедный и печально сказал (какой хрен, «печально»? он глаз приоткрыл и мне подмигнул!): «Ну, ладно. Пусть посмотрит. Хотя, это все Маринка затеяла!».

Маринка не Маринка, затеяла она или придумала – мне это до лампочки! Снова оборачиваюсь к Дашке. Та делает вид, что курит, а сама во все глаза смотрит, что сестричка ее вытворяет. «Ползи сюда» - говорю и на свою правую коленку показываю. Она головой кивнула и с места не двинулась – в пальцах сигарету недокуренную вертит. «Давай сюда и переползай. Я подвинусь» - повторяю и беру у нее сигарету. Пришлось ради этого коленку ее отпустить. Взял сигарету и только об бревно бычковать ее начал, как Дашка через меня, мои ноги, руки, сигареты к Андрею полезла. «Погоди, ты! Дай подвинуться-то!» - сам почти прокричал и бычки и свой и ее куда-то в сторону отбросил. А как же! Через меня попка и прочее девичье имущество лезет, за мое разное цепляется, касается и трогается! А я, что лысый? Мне тоже надо!

Схватил я Дашку за что смог, типа помочь или поддержать. На самом-то деле прихватить ее за что-нибудь тепленькое и интересненькое хотел! Ну и прихватил! Правой-то рукой и неинтересно совсем – за живот, а вот левой, самое оно – прямо под юбчонку попал и за жопку ее упругенькую хапнул! Да ловко так, сам не ожидал! Пол ладони на трусики попало, а пальцы-то на голенькую булочку. Удивился еще тогда, какая она холодная была. А Дашка, похоже, пример с младшенькой взяла, прет вперед как «на буфете»! Мне ее даже удерживать пришлось. В общем, уселась она на мое колено, а своими в ногу Андрееву уперлась. Села и в три погибели согнулась, чтобы видеть лучше. А смотреть-то и не на что! Прибор шортами закрыт! И Маринка своими руками там где-то шерудит, но показать сестре мужской хер не может. Через штанину-то его не видно!

Мне-то конечно на Андрееву штуку смотреть не интересно, мне интересно попку Дашкину лапать. Но через минуту-другую понимаю, что не ладиться что-то у девок. Правда, к этому времени моя левая ладонь уже всю задницу Дашкину вокруг трусов ее общупала и только под них не залезла. Но понимаю, что еще немного и терять терпение девчонка начнет, расстроится и мою руку с насиженного (с налапанного) места сгонит! Повернул голову и смотрю чего там, у Андрея творится. Вижу, Андрюха млеет, на спину откинулся, сигарету давно выронил, руки раскинул, глубоко дышит с придыханиями. Ага, этот готов! А сестрички чего делают? Шушукаются.

Маринка повторяет: «Давай! Сунь руку. Места хватит! Да, хватит! Тебе говорю – он большой!». Дашка: «Нет, ну не надо. Мне видно все. Зачем?». Марина: «Дура! Попробуй – он горячий! И двигается!». Дашка: «Чего двигается? Сама – дура!». Маринка: «Я не дура – я видела! А ты – нет!». Даша: «Чего ты видела? Ничего не видно!». Марина: «Я тогда видела! А счас дергаю, а он толстый и горячий. Попробуй!». Дашка: «Чего пробовать-то? И так не жарко!». Маринка: «Ты руку сунь и проверь! А то так дурой и останешься!». Вижу, вернее, слышу, что сестрички сейчас на «дурах» своих передерутся. Понял, что тянуть дальше нельзя и на ушко Даше говорю: «Ты Андрею штанину подними чуть-чуть, а то у Маринки руки заняты. А она, видимо, меня с Маринкой перепутала: «Сама подними…». Я в ответ: «Не дотянуться мне, я же тебя держу». Въехала Дашка, что со мной говорит: «А как поднять-то?». Я поясняю: «Видишь, он с бревнышка почти съехал? И штаны у него висят. Ты руками возьми и подверни штанину наружу, потом еще раз. Поняла?». Дашка головой кивнула и руки, хоть и медленно, но к шортам Андреевым приблизила.

Только за края взялась и тут же пальцами его ноги коснулась. Отдернула как от утюга. А Андрей даже не пошевелился, у него все нервы в других ладошках тискаются. Я Дашку опять плечом толкнул, мол, давай, не трусь! Она помедленнее, но снова руки на шорты положила. А потом быстро переднюю часть брючины на величину манжеты провернула (я не знаю, как эта фигня называется, которая была по низу шорт пришита, ну, лента такая из того же материала, сантиметра в три шириной). Провернула и опять руки поджала. Манжета обратно развернулась. И опять получилось «как всегда». Я снова шепчу: «Надо по всей штанине подвернуть пару раз». Она отвечает: «Сама знаю, но там Маринка. И боюсь я». Я убеждаю: «Чего боятся? Он спит почти. А подвернуть можно сбоку от рук Маринкиных. Попробуй, должно получиться». Пожала Дашка плечами и принялась за работу.

Спереди штанину подвернуть у нее хорошо получилось, а вот снизу и сбоку от рук сестры младшей никак сидя не выходило – рук не хватало. Покрутилась она и с колена моего привстала. Жопку подняла, а голову опустила – классический рак получился. А мне того и надо – прямо перед моим носом ее попка в беленьких трусиках «с желтой каемочкой» (почти как у классика). Сзади все отлично – юбка ее на руке моей лежит, а вот спереди нет. Я момент не упустил, вроде как нос правой рукой почесал. А Дашка все возится – Андрееву штанину внизу закатывает. А я нос почесал и опять руку протянул, чтобы ее поддерживать. Но, видишь ли, не попал на старое место! Промахнулся и попал почему-то под юбку. То ли она высоко была, то ли рука низко прошла. Это я прикалываюсь! На самом-то деле засунул я руку туда куда хотел и за животик ее голопупый прихватил. Дашка все поняла и попыталась как-то от руки избавиться. Закрутила животом и попкой, но не сильно – то ли упасть боялась, то ли штанину упустить, то ли не очень-то избавиться хотела – ну, уж тут-то я своего не упустил! Как задвигалась резинка ее трусиков в руках моих, так мои мизинцы, а потом и безымянные пальцы под нее и попали. Она еще раз попыталась жопкой крутануть, тогда я эти пальцы еще и оттопырил. Понятны вам ее ощущения? Спереди мой мизинец почти до ее лобка добрался, а сзади между половинками ее попки в щель влез. И все! Это уже надолго!

Отвернула она штанину и обратно на мое колено села. Сидит, пыхтит – устала видно. Пытается колени вместе свести. А не выходит у нее ничего – слишком близко она к Андрею сидит и ей его нога мешает. Я с трудом через ее плечо посмотрел, пока только запястья Маринкины торчат и больше в штанах ничего не видно. Пока смотрел, чуть-чуть Дашку руками обжимал, т.е. спереди и сзади ладонями нажимал немножко и отпускал. Иногда в такт ее дыханию попадал, иногда нет, в общем, как получалось. Она еще раз попыталась из рук моих выкрутиться, а я еще ниже их опустил. И опять жамкал ее животик и попку. Терпела!

Наклонился к уху и говорю: «Даш, надо еще немного подвернуть». Ну, чего она тормозит? Ведь всего ничего и осталось-то! И вдруг в ответ услышал: «Не буду!». Я оторопел! А план мой как же? Все же нормально шло: «Ты че? Офигела совсем? Маринка же не отцепится от Андрея!». «Ну и пусть! Хочет, пусть цепляется! А мне и так хорошо!». Я вообще в осадок выпал! Где мои штаны? В смысле – ПИЗ@ЕЦ всем моим гениальным планам! Я в жопе! Остальные в белом! Ни аргументов в голове, не идей, пусто как… Хрен его знает, где это «как» находится, но в голове пусто! Дашка опять крутиться на моей коленке начала. Правда, странно как-то. Не так как раньше. Но я не замечаю этого и не делаю ничего, даже притискивать ее перестал. Пытаюсь с мыслями собраться.

Ничего не придумал, только спросил: «Чего тут хорошего?». А она мне ответила! И так ответила, что я вообще оху@л, е@нулся, пиз@анулся и речи лишился! Дашенька (именно Дашенька, а не Дашка) ко мне повернулась и, глядя мне в глаза, сказала: «А мне с тобой хорошо! И как ты меня обнимаешь, мне тоже нравится!». И через плечо меня в губы поцеловала. Паузу прописывать не буду – долго слишком. И так в голове пусто было, а тут просто звон пошел. Я еще ничего не понял, не осознал, но первым делом из головы все планы исчезли, а про Маринку с Андреем я и вовсе забыл!

Целоваться, конечно, Дашка не умела, поэтому чуть коснулась моих губ и назад откинулась. Но в глаза мои смотрела и видно все в них увидела. Как она с руками и ногами разобралась, не помню, но следующий памятный момент был, когда она назад выгнулась, меня обняла и опять в губы поцеловала. Правда, весь ее поцелуй свелся к тому, что она своими губами к моим прижалась, и руками меня к себе притиснула. Держала она меня и не отпускала, только попкой по ноге ерзала да подпрыгивала. А когда я от ее признания в себя приходить стал и попытался правильно поцеловать Дашеньку СВОЮ, то почувствовал странную вещь! Рукам моим уже почти ничего не мешало, да и находились они значительно ниже того места, на котором я их раньше держал!

В общем, пока я в дурку играл, успела Дашунька свои трусики с себя снять, только не своими руками, а моими! Она потом несколько раз так делала – кайф тогда мы уже вдвоем ловили! Приемчик, кстати, клевый! Фиксируешь руки на женском теле, погрузив их наполовину в ее трусики, но сильно не жмешь. Хозяйка тела начинает извиваться и выползать из своих «невыразимых» вверх, а они на месте остаются и постепенно о ваши ладони сворачиваются!

Так и в этот раз получилось, Сидело мое солнышко на моей ноге уже голой попой. Трусики ее хотя и на бедрах были, но не болтались. Эти детские трусики не очень-то растягивались! Т.е. сзади мне ничего не мешало щупать ее холодную попку, что я и делал почти непрерывно. А вот спереди было несколько трудновато! Предельно растянутая резинка трусов уже врезалась в ее раскрытые ножки. Получалось так, если она пыталась раскинуть ноги пошире, то трусы ползли вверх к животу, а если сводила ноги, то зажимала бедрами мою ладонь. Так и крутилась моя девочка, но нужного положения найти не могла.

Тут я несколько опередил события. Дело в том, что когда я пришел в себя, то ощутил, что мой мизинец находится между ее ножками. Сначала я подумал, что он попал между ее нижними губками, но оказалось, что я ошибся. Ладонь моя лежала поперек Дашиного лобка, и средний палец не давал мизинцу проскользнуть ниже. Все мои попытки проникнуть ниже упирались средним пальцем в ее бедро (снова каламбур). Я тыкался своим мизинцем как слепой щенок! А все потому, что два юных создания слишком нетерпеливо пытались достичь запретного наслаждения. И оба были совсем в этом деле зеленые! Как угодно можно воспринимать мои предыдущие развлечения с Катей, но опыта заигрывания они мне не прибавили. Там вся инициатива была в опытных женских руках, а я только плыл по течению. А здесь каждое действие было новым, непонятным и, естественно, неизвестным. Все делалось на ощупь (во блин, опять скаламбурил). «Ощупью на ощупь!».

Я пихал мизинец в Дашину щель, она пыталась развести ноги, резинка трусов натягивалась и скользила вверх. Не получилось! Дашутка сводила ноги вместе, резинка ослаблялась, но ее бедра зажимали мою растопыренную ладонь. Опять не получилось! Даша пыталась животиком и вращением лобка повернуть мою ладонь пальцами вниз, а я в это время проникал языком в ее рот. Она замирала от новых ощущений. Мой мизинец продолжал оставаться на старом месте! Все начиналось снова! С тем же эффектом. А я, все это время так и не догадался повернуть свою ладонь и, как дурак пытался просунуть ее в Дашино секретное место. Наши потуги успешно решить пальце-щелевую проблему совершенно отвлекли нас от дрочливой парочки. Почему напомнил о Маринке с Андреем именно сейчас? Потому, что Даше надоело мое легкое касание ее щелки. И она предприняла решительные действия. Разжав объятия и прервав поцелуй, она освободила свою левую руку и засунула ее под живот. Там она схватила мою руку и повернула ее правильно! Но! Она ведь сильно выгибалась назад и поэтому, чтобы удержать равновесие ей пришлось развернуться вправо и наклониться вперед. Правой рукой Дашенька потянула меня за собой!

Вот так мы и стали невольными свидетелями заключительных аккордов показательного концерта Маринки-флейтистки! Пока мы целовались и тискались, Маринка завернула и отодвинула штанину Андрея так высоко, что наружу торчало сантиметров 8 его палки! Сжав член двумя руками наша малолетка неистово дрочила эту елду! Про Андрея ничего сказать не могу, потому что сам был поражен увиденным! Про Дашу и говорить не стоит! Она замерла и, наверное, совсем перестала дышать. Надеюсь, вы догадались, какого размера была головка Андреева члена. Да, в тот момент Андрюха переживал не нежную мастурбацию двумя пальчиками и не легкий питтинг (правильно назвал?). Его член по настоящему дрочили две, пусть и маленькие, но алчные ручонки!

Опускаясь вниз, Маринка слегка ослабляла хватку, но, поднимая руки к головке, сжимала их значительно сильнее. Где только научилась? Ее руки работали как насос: вниз – всасывание, вверх – выброс. И так непрерывно: всасывание – выброс, всасывание – выброс! Только выброс происходил в Андрееву ЗАЛУПУ! И размер этой части мужского члена превосходил все мои фантазии (ну, честно говоря, на эту тему я не фантазировал)! Я даже не мог себе представить, что головка моего гостя может стать такой огромной! Она распухла сантиметров до пяти и почти скрывала под собой Маринкины ладошки! «Эт…т…то что?» - хриплым голосом спросила Даша. Мой ответ был не намного лучше: «Наверное, залупа». Через полуминутную, наверное, паузу еще один вопрос, скорее риторический: «За…ч…ч…ем?».

Я уже исчерпался с объяснениями и молчал. Но тишина, прерываемая хлюпаньем Маринкиного насоса на мокром Андреевом елдаке, простояла недолго. Единственный участник, который оставался в трезвом уме, звонким голоском ответил: «Дура! Красиво! Как грибок!». И следом, почти без паузы, поцелуй прямо в щелку, которая уже даже не щель была, а стала настоящей дыркой с сигарету толщиной. Дальше мы с Дашей увидели, как розовые губки ее сестры расплылись по бордовой «шляпке» Андрюхиного «гриба». Детский ротик Маринки пытался охватить всю головку, но так широко он не растягивался. По краям «шляпки» губки немного выворачивались и становились пухлыми как у негритянки (тогда я не знал, какие у них бывают пухлые губы). Красиво! Тут Маринка замирала и делала несколько сосательных или глотательных движений, а потом как бы нехотя собирала свои губки в кучку и отрывала их от нежной влажной кожи. Из щели к ее губам тянулась полупрозрачная вязкая лента, которая сперва провисала, а потом рвалась. Одна часть падала на Маринины руки, а вторая оставалась у нее на нижней губе или приклеивалась к подбородку. Только теперь мы обратили внимание, что весь Маринкин рот покрыт этой вязкой пленкой. И хотя она иногда облизывалась, пленка все равно оставалась.

«Ты… ты… что… как… Марина! Это… зачем? Ты… целуешь?» - почти бессвязно спросила Даша. А я уже начал приходить в себя. Маринка повернулась в сторону сестры: «Попробуй! Это здорово!». Когда она это говорила и разжимала губы, то между ними сначала натягивалась, а потом рвалась мутноватая пленочка. А когда она закрывала рот, то между ее губ набухал сероватый валик. Если же ее губы расплывались в улыбке, то валик тоже растягивался в тонкую прозрачную пленку. Дашунька уже вся дрожала: «Это…, наверное…, нельзя. Почему… что… это?». Я, не очень задумываясь, вынул свою руку из ее щелки и взял ее ладонь: «Потрогай чуть-чуть. Только пальчиком. Ну, давай! Не бойся!». Потом я немного надавил на нее плечом и потянул за руку. Даша почти не сопротивлялась. Маринка, ощутив серьезность момента, просто немного зажала головку. Наконец, Дашины пальчики коснулись бордового холмика. Она пыталась их отдернуть, но я не дал ей этого сделать.

Сначала Дашины пальцы покорно касались нежной кожи, потом она начала ими немного двигать. Когда ее пальцы попадали на влажную пленку, она размазывала ее вокруг. Наконец, Даша все-таки положила на Андрееву залупу всю свою ладонь и затихла. Маринка уже поняла, что сестре тоже понравилось чувствовать в своей руке эту «штуку» и она возобновила работу «насосной станции». Дашка сразу же напряглась, и ее попка начала периодически сжиматься. Примерно через минуту я понял, что как только Маринка вела руки вверх, и головка тыкалась в ладонь, Дашка начинала сжимать свою жопку. Я-то уже давно вернул свою руку в Дашину промежность и теперь стал нажимать на ее щелку именно тогда, когда она сжимала свою задницу.

Некоторое время мы занимались групповым питтингом (по тем временам – дрочились вместе). Всем этот процесс нравился, но хозяйкой положения оставалась Маринка: «Руку убери!». Дашка, с перепугу, так рукой дернула, что чуть локтем мне в глаз не заехала! А Маринка повторила свой коронный поцелуй (коронный, потому что ее губы вывернутые были похожи на корону залуповую – вот). Дашка, наконец, окончательно въехала, что ее младшая сестра сосет настоящий мужской ху@, причем размер залупы больше ротика ее сестрички: «Маринка! Дура! Перестань немедленно! Я бабушке скажу!». Это все! Если бабушке она все это расскажет – то нам пиз@ец! Я еще ничего сообразить не успел, а Маринка уже рот от Андреевой залупы оторвала и, как была вся в его пленке, так к Дашке и повернулась: «А я расскажу, какие картинки ты под матрацем прячешь! А про сейчас скажу, что ты все врешь!». Видать не все гладко в «Датском королевстве»! Не могла Маринка на ходу такой шантаж придумать.

Но прежде чем дальше продолжить, остановлюсь все-таки на Андрее. Его даже упоминание «бабушки» из кайфа не вывело – он как пьяный лежал (ну, сидел), только дышал тяжело и член его подергивался. Я так сейчас думаю, может, он даже кончал пару раз. Говорят, что так бывает, когда мужик устанет сильно в сексуальном плане, и сперма у него кончится, то он потом, если ему член поднять, может почти всухую несколько раз кончить. Причем стояк у него может быть очень долгим. Правда если перестараться, то и инвалидом такого мужика можно сделать. Не знаю, правда, это или нет. Но сейчас наш главный половой гигант в отрубе лежал и только на член свой реагировал. Маринка, назло старшей сестре, опять к залупе присосалась, и зализывать ее принялась. Дашка чуть не плачет. Ну, я само собой, успокаивать ее стал: «Дура, твоя Маринка!». «Угу!». «Но бабушке-то, зачем говорить? Все же нормально». «Нет. Не нормально». «А чего не так?». «Так, это… Маринка же… губами… его…ее… ну…, а он такой большой…». «Это сейчас, а вообще он маленький бывает». «Как это – маленький?». «Не знаю, но у нас они бывают маленькие, а бывает и вырастает, ну как сейчас». «А у тебя тоже такой большой бывает?». Тут, конечно, пауза – такой он у меня и быть не может, но если сказать, что бывает, то это неправда. Даша не выдержала первой: «Если у тебя тоже такой, то я водиться с тобой не буду!». «Почему?». «Боюсь».

В общем, весьма содержательный диалог этот продолжался бы еще долго, но вдруг, кроме уже привычного причмокивания в районе Андреевой залупы, мы услышали его стон, потом громкое хлюпанье, и усердное чавканье Маринки. Я почти сразу понял, что это такое, но Дашка офигела сразу и надолго. Надо сказать, а то забуду. Когда она увидела, что ее сестра делает, она рот себе ладонями закрыла, а одна-то вся в Андреевой мокроте была! Ну, а Маринка прямо, как вампир (и этого слова я тогда не знал), высасывала из Андрея все что могла. Но бедный-то наш студент-осеменитель сам по себе много чего уже выдать-то и не мог. Маринка всосет, сколько выйдет, проглотит и голову свою назад откидывает, смотрит на дырочку (во извращенка была). А дырочка в головке трепещет, пытается чего-нибудь выдавить, но не может. Маринка вопьется губенками и сосет, сосет изо всех сил! Потом отпустит головку и опять смотрит. Из дырочки, после этого, с каждым ее сокращением бугорок спермы вверх подымается. Расслабится головка и этот бугорок тонет немножко. Снова напряжется и сузится щель, еще выше выдавит сперму. Маринка просто любуется картиной, ждет, когда уже слизать «сгущенку» можно будет.

А Даша так и сидела на моих коленях (напомню, сидела без трусов и с моими руками в ее передней и задней шелках) и руками рот закрывала (напомню, руки мокрые от Андреевых выделений), но очень внимательно за сестрой наблюдала. И за тем как из дырки в залупе вязкая серо-белая жидкость выдавливалась. А та, наконец, большой каплей над вершиной поднималась и начинала медленно-медленно набухать и в сторону клониться. Но скатиться с головки ей Маринка не давала. Слизывала или всасывала – смотря по настроению, и глотала. А потом еще и по животу рукой гладила. Слышу сквозь ладони голос Дашин: «Что это такое? Почему Маринка это ест?». Вот тут она попала! Зря спросила! Я-то образованный – и лекцию Катину помню, и в книжке уже читал: «Это Дашенька, жидкость специальная, очень полезная для…» - тут я задумался. Катя ведь говорила только о пользе женщинам, но с другой стороны книжка-то называется «Девочка. Девушка. Женщина», значит и девочкам это полезно: «…полезная она очень для девочек. Называется мужское семя». «Врешь. Я семя видела, когда бабушка морковку сажала. Семена не такие!». И что мне было сказать ей в ответ? Мои глубокие познания на «семени» остановились, правда, там еще что-то про головастиков было написано: «Нет, это жидкость просто, ну, как вода, когда поливают. Бабушка морковку поливала? Поливала! Вот. А мужчины сразу семечки с водой делают. Понятно?». «Ага. А чего у дяди Андрея вода мутная?». Блин, что же еще придумать? Ого, классно, это здорово: «А там еще и удобрения есть, они и полезны девочкам. Вот!». «А-а-а. Тогда это не вкусно!». Я оторопел: «Почему не вкусно? Маринке вон нравится». «Ай. Эта дура даже рыбий жир пьет!». Рыбий жир меня не убедил, я сам его пил: «Ну, она что, только рыбий жир пьет?». «Нет, еще и молоко». Тут я почти удачу поймал: «А тебе молоко нравится?». «Ага, с печеньем». «Так ты с печеньем и попробуй». Теперь настала пора думать Даше: «Ладно. Попробую. Вот на пляж поедем, там и попробую. У тебя!».

Вот так-то! Не слабо я попал! Во-первых, вроде я у девчонки ее секрет узнал (пощупал), а похвастать им не могу! Ну, если забыли почему, то напомню. Не шантажом и угрозами я до секрета ее добрался, а сама она мне разрешила его потрогать. И не где-нибудь, а у нее в тайном месте! И что будет, если я этим похвастаюсь? Я поганым предателем буду. Во-вторых, она старше меня, и значит это, что я для нее мелочь пузатая, но ведь я ее в секретах опередил, значит, теперь она для меня – мелочь пузатая. Мне это совсем не нравится, мне сама Даша нравится! И, наконец, я не хотел ей свой писюн показывать и вроде как теперь это и не надо (она-то свою письку за просто так мне щупать дала). Но сосать, не узнав мой секрет, она не будет. И как быть? Хрен по нашему детскому «кодексу чести» в этой ситуации разберешься. Я еще некоторое время пытался по этим правилам жить, но все-таки понял, что наши привычные «секреты», «тайные места» и прочее, на меня уже не распространяются! Правда, осознал я это значительно позже.

Пока мы выясняли надо или не надо девочкам сперму пить. Маринка уже закончила свою «работу». А поскольку мы хоть и беседовали с Дашенькой, но из виду отсос не выпускали, то когда Марина голову подняла, то сразу наши рожи и увидела. И своей сестре старшей язык показала. То ли она не все глотала, то ли Андрей последнюю порцию долго копил, но рот у Маринки был полным! Так вот, только она рот открыла, сперма из него вытекать и начала. Она сразу язык обратно втянула и проглотила все. Ну, я-то уже привычный – Катя научила, а Дашка опять запричитала: «Как ты… зачем…. А это вкусно?». Последний вопрос она задала уже совсем другим тоном. Без злости и мягко. Маринка сперва поругаться хотела, но сдержалась: «Как сгущенка, только немножко соленая. И кисленькая».

Да, опять я о себе да, о себе, а про Андрея как бы забыл. Ну, в тот момент он и сам о себе не напоминал, лежал притихший, почти спал. И то подумать, накануне Катька его четыре раза выдоила. Правда, за восемь часов, но все же! Плюс ночные дела на книжку и теперь еще юное дарование – флейтистка-малолетка последнее из него высосала! Как он вообще не заболел, я не знаю, но тогда меня это не волновало. Но, что мне не понравилось, так это его член – уж больно он был на мой похож, когда его Катя лечила. Залупа-то у Андрея уже синеть начала! Я даже испугаться успел. Дашку в сторону сдвинул и рядом с Маринкой присел. Пока все это делал его хер немного уменьшился, но головка все еще была залуплена и кожей не закрывалась. Видно моя суета на девчонок подействовала. Даша спросила: «Что случилось?». «Да, вот, понимаешь. Тут такое дело…. Ну, в общем, может быть, что Маринка Андрею его ху@ испортила». Ну, Маринка сразу в бутылку полезла: «Ничего я ему не портила! Ему нравилось!». «Да не об этом я! Посмотри, какая у него залупа!» Ну, Маринка опять Андрееву елду взяла и синеву увидела: «Ой, он сломался? Да? А как починить?». Не вопрос, я же способ знаю, самого так лечили. «Видишь кожу внизу? Смотри, как она его сдавила. Попробуй натянуть ее наверх». Маринка и потянула, как могла. Андрей застонал: «Отпусти, больно!». Ничего не вышло!

Я к Маринке наклонился и шепотом: «Слушай, у меня такое уже было. Меня доктор вылечил». «Да? А как?». «Просто. Пососал и все». «А кто дяде Андрею пососет?». Я оторопел: «Так ты и пососи, ты же умеешь». «Не, у меня не получится. Я уже пробовала. Не поучилось! Он большой очень». «Погоди, он же сейчас меньше стал! А если не вылечить, он может совсем сломаться!». «А может само у него пройдет?». «У тебя получилось его одеть? Нет. Вот видишь, само не пройдет. Надо пососать и попробовать язычком его одеть». «А как?». Тут я не выдержал: «Так и эдак! Как получаться будет, так и соси! Главное быстрее, а то у дяди Андрея ху@ сейчас отвалится! А ты все рассусоливаешь! Давай, не телись!». Ну, и рукой ее голову наклонил. Маринка молодец, все поняла и попыталась Андрееву головку в рот взять.

Дашка как увидела, что мы делаем, так и заверещала: «Маринка перестань! Ты рот порвешь!». Марина одной рукой член в себя засовывает, а другой сестре кулак показывает. Я Даше отвечаю: «Андрея лечим! Не мешай!». А сам Маринку ниже нагибаю. Мне плохо видно было, но Даша потом рассказала, что в начале Маринкины губы хорошо растянулись и почти всю залупу охватили – все-таки хер Андреев уменьшился немного. Но потом все остановилось. Ну, это и я почувствовал – давлю, а ее голова не двигается. У Маринки даже слезы потекли. Потом начала она губами по головке елозить, языком облизывать. Рукой себе помогала, член в разные стороны поворачивала. От таких дел слюна у нее потекла, и Маринка стала свой рот на смазанную головку насаживать. Вытащит почти всю, рот раскроет, как сможет, и с разгона вниз хлюпает. Один раз, второй, третий…. Тут я вдруг почувствовал, как затряслась Маринка, сначала голова, а потом и все тело у нее ходуном заходило. Не знаю, что на меня нашло, но я на голову ее и нажал. Даша рассказывала, что перепугалась даже когда Маринку трясти начало. Глаза у той закрыты, ручьями слезы текут, губы красные, с них слюна капает. И тут задрожали они, стали тонкие-тонкие. Потом внутрь подвернулись и как чулок на член натянулись. Это, наверное, когда я нажал Маринке на затылок. Дашка сказала, что как головка во рту чмокнула и внутрь прошла, так у Маринки губы опять раздулись и влетели прямо в ее руку, которой она член держала. Андрей крякнул, Дашка ойкнула, я молчал, а Маринка хрюкнула и отшатнулась. Опять Даше слово. Она говорила, что когда Марина назад откинулась, то ее губы сначала вытянулись трубой, а потом с чпоком и плеском из них Андреева залупа выскочила.

В общем, нам повезло. Получилось у Маринки кожу на Андрееву головку натянуть, наверное, потому что рот у нее узкий был. Андрей немного застонал, мы с Дашкой примолкли, зато Маринка разошлась! «Вы все дураки! Гады! Сволочи! Мне больно… было…» - сама орать пытается, а из губ ее толстых и слюнявых только плямканье какое-то доносится, слова с трудом разобрать можно. Еще через минуту ее ругани мы увидели, что все вроде в порядке, тут уж расслабон на нас и напал, засмеялись все. Даже Маринка улыбнулась губищами своими распухшими. Андрей тоже нормально сел, и прибор спрятал, уже не стесняясь, но морщился.

Пришли мы в себя все-таки. Все классно! Маринка к Андрею на коленку села, а он слезки ее вытер и даже в губки пухлые поцеловал. Она аж сомлела. Я тоже попытался назад на бревнышко сесть, но меня Дашка не пустила. Обернулся, а она красная стоит и от Маринки с Андреем за моей спиной прячется. В чем дело, думаю, а как посмотрел, так все и понял. Трусы-то у нее до колен сползли! Не до них ей было пока мы Андрея «лечили». А теперь она даже ноги раздвинула, чтобы трусики ее вниз не упали, стояла и боялась, что позор ее увидят. Постояла немного, но сообразила, ножки сдвинула и позволила трусам на сандалики упасть. Потом стряхнула их с ног, а когда садилась, то незаметно в руке зажала.

Чего еще про тот день рассказать? Ну, Андрей немного в себя пришел, правда, его прибор побаливал, но не сильно вроде. Мне вообще классно было. Маринка все губы свои щупала, Дашке даже пришлось к роднику сгонять и в какой-то баночке воды принести, чтобы холодные компрессы Маринке делать. Трусы она где-то одеть успела. В общем, посидели мы еще с полчаса и разошлись, но договорились на завтра встретиться и о поездке на пляж договориться.

PS: Может, сомневаетесь в возможности 18-летнего парня кончить 4 раза за 8 часов? И чтобы его еще на пару раз хватило? В 28 лет я познакомился с девушкой. Бюст 5 размера, но без «места имения». Однажды дача выпала на одну ночь. Как стемнело, так и начали. Первый раз быстро получилось. Полежали. Снова засунул, уже в мокрую. Поиграли немного и оба кончили. Воды нет, мыться нечем. Я сел, она лежала. Покурили, поговорили. Снова залез. Внутри лужа. Под хлюпанье кончил, и, не вынимая, заснул. Проснулся затемно. Пошевелился, а там плеск и бульканье. Завелся от этого с «пол-оборота». Я в нее спускаю, а оно все обратно выдавливается. Думаю, что уложился в четыре часа.

oldmemory@mail.ru