Шпилли-Вилли

Сказка о четырёх путниках. Часть 2

- Давай скушаем эту курицу вместе, а потом начнём поединок любви! Я взял птицу, разрезал, и вдруг от туда посыпались эти рубины, жемчуга и драгоценности. От неожиданности у моего раба вылезли глаза из орбит, он даже мясо не мог есть. Я тут же разделил драгоценности пополам, а после, отпустил его на волю. Он взял свою долю драгоценностей и ушёл. Оказывается, пошёл он к Омару и всё рассказал. Разгневанный Омар тут же послал человека за мной, призвал аскер-баши и сказал ему:

- Ах ты, предатель, вот какова твоя благодарность за моё гостеприимство и доброе отношение к тебе и твоему дому! Порочным поведением отплатил ты мне!

- О, повелитель v ответила ему Ниёз - Я поступил так по двум причинам: Первая: такова, видимо была воля Аллаха, вторая: моё сердце! Оно вышло из повиновения, поэтому я передарил твой дар моему возлюбленному. А теперь делай, что хочешь!

- Ах ты развратник! Тебя даже мой гнев не страшит!

- О властелин, разве любовь задумывается о жизни? Я v воин то юности моей, я привык рисковать жизнью и не дорожу ею. Зачем мне размышлять о твоём гневе?

Омар крепко задумался над его ответами, а потом спросил меня.

- А ты, откуда?

- Из этого же города! v ответил я.

- Ты, бесстыдник, видимо не знал к чьему замку пришёл срамиться и купаться обнажённым, и какого человека ввёл в противоестественный грех, чем объяснить такой твой поступок?

Я, потеряв всякую надежду сохранить жизнь, ответил:

- Да пусть будет долгой жизнь повелителя, я готов был умереть, когда подумал об этом грехе, но сладострастное влечение оказалось сильнее моей воли! Сейчас мне всё равно. Чего я хотел, того достиг. Теперь воля твоя, делай, что хочешь!

Опять Омар задумался, а потом повернулся к слуге и сказал:

- Я тебе поручил следить за аскер-баши Ниёзбаем, и докладывать мне обо всём и обо всех с кем встречается Ниёз. Почему ты пошёл на это дело, покрывал этот срамной поступок двух мужчин, и не доложил мне?

- О повелитель - сказал слуга v меня сбили с пути дирхемы и динары! Есть ли в мире человек, которого деньги не совращают с пути?

Омар опустил голову и задумался. Через некоторое время, он сказал.

- На все мои вопросы вы ответили правдиво. Правдивость покоряет нас! Я прощаю всех!

Он подарил аскер-баши Ниёзу тысячу динаров, милость его распространилась и на меня, он отдал мне трёх воинов варягов с севера, слуге дал свободу, а моему рабу, который наябедничал на нас, сказал:

- Ах ты незаконнорожденный, этот юноша поступил с тобой благородно, разделил с тобой ложе любви, как с равным, выкупил тебя из рабства. Ты вместе с ним ел мою курицу, он отдал тебе половину драгоценностей, поделился своей тайной. Только порождение дьявола могло разорвать завесу над этой тайной, хотеть пролития крови двух влюблённых сердец! Тебе и того показалось мало! Ещё встревожил мой падишахский покой! Вот, значит какова твоя дружба, даже тайну не мог сохранить! И тут же приказал этого негодяя, неудачливого ябедника посадить на кол на главной площади.

Глашатаям, велел огласить, что каждый, осмелившийся доносить на брата своего или друга понесёт такую кару, что бы другим не было повадно!

Вот уже год, как эти прекрасные германские цветки, красавцы-гладиаторы с запада умерли, вскоре покинул это бренный мир стойкий и мужественный герой, аскер-баши Ниёз. Горюя по ним, я и брожу теперь по свету. Польза моего рассказа в назидании:

Никто никому не должен завидовать, не должен наговаривать, так как зависть и клевета v самые отвратные черты человека¦

III

Друзьям понравился этот рассказ, и они обратились к третьему, потому что настала его очередь.

И он начал свой рассказ

LЯ знатного происхождения из вилоята Дамаск. В моей жизни появились большие затруднения. Семья увеличилась и получилось так, что хозяйство оскудело, и я стал нуждаться в куске хлеба. Я стеснялся говорить о своём положении или просить у кого-либо помощи.

Однажды друг мне сказал:

- Иди в вилоят к Науфальбекам, и расскажи о своей жизни, и они помогут тебе.

Я собрал свою семью, и отправился в Газни. Прибыв туда, я растерялся, так как никогда раньше в Газни не бывал. Я был полностью занят мыслями о семье, как вдруг увидел на другой стороне улицы мечеть. Я вынужден был отвести семью туда, я сам пошёл, в надежде раздобыть для них что-нибудь съестное. Пришёл на базар, но попросить ничего не мог. Расстроенный, я хотел не солоно хлебавши, вернуться к домочадцам, как вдруг увидел большую толпу на дороге. Возможно, подумал я, они идут к кому-то в гости. Я пошёл за ними и дошёл до дворца, башнями упиравшегося в небо. Здесь стояли четыре суфы, расписанные лазурью. На каждой из них было сооружено возвышение, и возле одного из них в кресле сидел шестнадцатилетний юноша. Высокопоставленные лица, явившиеся сюда, заняли свои места. Выяснилось, что этого юношу после хутбы, проповеди имама, возводят на трон. Слуги подавали ханам кумыс. Перед каждым ставили девять блюд с едой, и одно блюдо с червонным золотом. Я видел, как после окончания трапезы, люди прятали золотые блюда в одежды. Я делал то же. Все поднялись с мест и стали расходиться. Я последовал за ними и уже был в прихожей, как один из них мне сказал:

- О шейх, не уходи!

Я испугался и подумал:

- Наверное, хотят отнять у меня золото. Меня опять ввели во дворец. На четырёх возвышениях сидели четыре человека и тот юноша, в честь которого читали хутбу. Юноша спросил меня:

- Ты похож на чужестранца. Откуда ты и как ты попал в этот город, сколько у тебя детей?

Я рассказал им о себе и добавил, что прибыл в этот вилоят, рассчитывая на великодушие и милосердие Науфальбеков, а семью пока устроил в такой-то мечети.

Ко мне подошел главный визирь взял меня за руку и тихо сказал:

- Подожди здесь, не торопись и я расскажу тебе про один наш обычай. Вот его смысл: LВосшедший на престол юноша, должен провести ночь в одной комнате с семейным мужчиной, любящим свои жен и имеющим детей, и никогда ранее не предававшийся любви с юношами. Мужественность этого человека входит в юношу с семенем, и юноша становится мужчиной. ¦

Но есть одно условие, мужчина должен быть чужестранцем и никогда никому не должен рассказывать, что на его ложе лежал падишах. Если об этой тайне узнает хоть одна женщина, государству Науфальбеков придёт конец, а первым пострадаешь ты.

Мы известим всех членов нашего многочисленного семейства Науфальбеков, посоветуемся, а потом отошлём тебя к ним! Визири удалились, а когда я собрались уходить, один из визирей вернулся, и велел принести мне пряной и жирной пищи и фруктов. Я немного покушал, а вечером мне сказали:

- Пойдёшь с нами к юному Науфальбеку!

В комнате в которую меня ввели были постелены дорогие ковры, изысканные лакомства, и напитки и ароматные масла, приготовленные на эту ночь, ожидали меня. Оглядевшись, я возлег на самом красивом ковре, как вдруг вошёл ставший этим днём падишахом, уже знакомый мне юноша и нерешительно остановился. Он был одет в обычную домашнюю одежду, невысокого роста, широкоплечий с ногами наездника, и волевым лицом человека, знающего цену жизни и смерти. Он произнес: