Шпилли-Вилли

В застенках гестапо

Любку арестовали во время облавы. В серой полутемной камере роменского гестапо, куда ее втолкнул охранник, девушку встретили женщина лет тридцати в короткой юбке и нарядной, но уже в пятнах светлой блузке и девочка-подросток в простом ситцевом платьице. Обе сразу бросились с расспросами: как зовут, сколько дет, почему здесь? - Лет восемнадцать, зовут Воронцова Любовь. Аусвайс дома забыла...вот и... А вообще, как здесь? Сами-то за что? Женщина, красивая, стройная брюнетка, отвела глаза. Любка присела на краешек жестких деревянных нар, когда лязгнул засов. Охранник, из полицаев видно, просунул голову в дверь, равнодушно уставился на Любку. - Выходь! Девушка испуганно вскочила, вышла в коридор. - Шагай! В просторном кабинете за большим письменным столом, украшенным массивной мраморной чернильницей с львиными головами, восседал, поигрывая стеком, немолодой немецкий офицер в черной отутюженной форме. Несколько вопросов. Девушка отвечает. Ей ведь нечего скрывать. И, повидимому, это понятно и солидному гестаповцу да и полицаю, дежурящему у дверей. - Может отпустить ее, герр офицер?- Словно неслыша, гестаповец указательным пальцем манит к себе Любку. Девушка останавливается вплотную к столу. Чуть наклонившись вперед, немец стеком касается подола Любкиного платья, приподнимает его вверх. Стек медленно скользит по женскому чулку выше и выше, пока не появляются полоски голых бедер, застежки резинок, потом розовый трикотаж скромных штанишек. Кончиком короткого хлыста гестаповец дотрагивается до мягко выступающего под бельем девичьего лобка. На сухом, бледном лице появляется что-то наподобие улыбки. - О-о! Вы прекрасная девушка, Любовь Воронцова! И он вновь откидывается на спинку кресла. Вся красная от стыда девушка оправляет подол, не понимая что делать дальше. - Покорно прошу прощения, герр Глобке,- выждав несколько секунд. решается напомнить о себе полицай,- отпустить девку что ли? - Наверное можно и отпустить,- задумчиво тянет немец,- но чуть позднее. Побеседуй в процедурной с теми двумя, а Воронцова пускай посмотрит что бывает за непослушание. Да... скажешь Грицаю, чтобы схо- дил, проверил дом у фрейлейн Любы... Белые стены, высокие потолки, зарешеченное окно, ширма, за ней кровать. В другом углу - кушетка, застеленная простыней. В прозрачном стеклянном шкафу - бутылочки, шприцы, ампулы, на небольшом столе медицинские инструменты в эмалированной ванночке. И какой-то неуловимый запах, Запах ужаса. - Сядь там в углу и веди себя тихо, пока я проведу допрос,- командует полицай струхнувшей Любке. Тех двух женщин втолкнули в процедурную минуту спустя. Наталья и ее дочь Нина. Бледные, осунувшиеся. Здесь, на свету особенно видно. Допрос начался. Любка не очень понимала о чем речь и что именно интересует полицая. Мелькали слова quot;оружиеquot;, quot;листовкиquot;, quot;парольquot;, какие-то еще... Ясно было лишь то, что полицай Георгий Крамарюк ждал признаний. А их не было. Вспотевший от злобы, он тупо смотрел в лицо молодой женщины, испуганно поправлявшей сбившиеся на лоб пряди волос. - Раздевайся! Ну, живо!..- неожиданно рявкнул полицай. - Как раздеваться? - еще не понимая, упавшим голосом спросила Наталья. Неожиданный удар отбросил ее к стене. С разбитой губы стекала тоненькая струйка крови. Женщина с трудом выпрямилась, дрожащими руками подняла подол юбки, потом сняла ее через голову. Маленькие глаз- ки на заплывшем лице полицая сузились в щелки. Жестом он показал что делать дальше. Наталья расстегнула блузку, прерывисто вздохнула и... быстро стянула вниз самую интимную часть женского туалета. Мужчина подтолкнул ее к кушетке по бокам которой имелись специальные ремни. Бросив Наталью ничком, Крамарюк деловито закрепил ей запястья и лодыжки, удовлетворенно осмотрел лежащую на животе полуобнаженную женщину. Поднятая до пояса комбинация открыла упругие - налитые ягодицы. Полицай дотронулся до гладкой белой кожи женского зада и несколько секунд бесцеремонно ощупывал соблазнительные округлости. Затем его рука скользнула между ними перебирая quot;шерсткуquot; в промежности молодой женщины. Палец мужчины нащупал интимный вход и грубо залез внутрь, делая возвратно - поступательные движения. Наталья дернулась и попыталась сдвинуть бедра, насколько позволяли ремни. Полицай вынул палец и разогнул спину. - Ну хватит с вами лялякать. Это господин Глобке такой добрый. А я - нет! Мужчина подошел к стене, где словно на выставке были развешаны с дюжину различных плеток, выбрал одну из них. Взмахнул ею. Ременная плеточка со свистом рассекла воздух. - Ну что, приступим? Полицай хитро подмигнул женщинам, которыев испуге уставились на это орудие пытки. Крамарюк с размаху опустил плетку на белые ягодицы молодой женщины. От каждого удара Наталья вздрагивала, но не произносила не звука, а ее попа сначала стала розовой со следами ударов, затем красной. Через несколько минут с ее губ начало срываться тяжелое сдавленное дыхание, а чуть погодя и стоны. Почувствовав результат, полицай удвоил усилия, пока у Натальи не вырвался первый крик. - А-а! А-а-а! Свист плетки, звонкий шлепок об горячую женскую плоть. Снова свист снова шлепок. - А-а-а! Нет! Не-ет!.. Не надо больше бить... мне больно! - Больно? - сам тяжело дыша от нелегкой работы прошипел полицай,- а нарушать quot;новый порядокquot;, а с бандитами якшаться? Кровь с уже рассеченных ягодиц брызгала на стену, подтекая темными капельками. Девочка-подросток в ужасе, почти вжавшись спиной в стену, наблюдала за тем, как наказывают мать. Губы Нины побелели и слегка вздрагивали. Она пыталась что-то произнести, но тщетно. Состояние Любки было примерно такое же, но она испытывала и нечто другое. Когда зазвучали дикие крики истязаемой жертвы, девушка ощутила сперва непонятное волнение, а потом почему-то щекотку между ног. Почти не соображая что делает, Любка сунула руку под платье и стала дотрагиватся через трусики. Это было очень приятно. Но тут крики прекратились. Любка увидела, что полицай отстегивает ремни на руках и ногах женщины. От сладкого чувства внизу живота Любка почти ничего не соображала. Дo нее, словно через пелену, доносились грубые слова мужчины. Вот Наталья покачиваясь встаете с кушетки, он что-то приказывает ей, тыча пальцем в стену, злобно толкая ее на колени. Ах вот чего он хочет! Голая женщина стоит на коленках у самой стены. Дрожа всем телом и испуганно косясь через плечо на своего мучителя, она, послушно высунув язык, тороп- ливо слизывает со стены собственную кровь. На мгновение отодвигается, затем, после оплеухи, вновь лижет и лижет... Когда quot;работаquot; окончена, обессиленно падает на бок. Мужчина, подозрительно взглянув на лежащую женщину, кивком подзывает к себе Нину. Юная девушка поспешно приближается, садится за столк рядом с полицаем. Тот наливает себе самогону из большой пузатой бутыли и опрокидывает почти целый стакан, закусив ломтем хлеба и изрядным шматочком домашнего сала. - Хочешь? - Масляные глазки полицая скользят по хрупкой Фигурке четырнадцатилетнеи девушки. - Что вы, господин Крамарюк... я не пью. Не